Мысль простая и одновременно очень непростая. Здесь — главный смысл и пафос книги Давида Маркиша. Простой и сложной книги.
Надо сказать: автор (и это очень чувствуется) сам — плоть от плоти своего народа. Он как бы рассредоточивает свои мысли и чувства между героями — Лакостой, Шафировым, Дивьером, Борохом Лейбовым. Он сам по-еврейски несправедлив к вмещающей стране и ее народу. Образы евреев заслоняют фигуры всех прочих деятелей той эпохи (кроме — что тоже типично! — царя). Их горе и их драмы полностью затмевают грандиозные события эпохи. Это все тот же антиисторизм. Конечно, Меншиков не был только прохвостом и вором, конечно, делали дело при Петре и Стефан Яворский, и Яков Долгорукий, и Репнин, и Апраксин… И страна не была такой черной грязью, такой бездарной карикатурой на общество, какой она предстает порой глазам героев и читателей книги. Конечно, и Шафиров не был при Петре Иосифом и Даниилом, а занимал почетное, но куда более скромное место в движении реальных событий. Но автору надо вспомнить Иосифа, Даниила и Мордехая — и он делает Шафирова главной пружиной исторических интриг; ради этого и придуман эпизод с турецким миром в обмен на ласки Екатерины: тут соль не в том, что супруга царя отдалась визирю, а в том, что Шафиров все это устроил.
Это — тоже очень еврейское свойство: свою мозоль и мозоли своих близких ощущать как боль и язву всего человечества… И вот — еще один парадокс: еврейство — непременная закваска исторического процесса, но еврейство — вне исторического процесса. В нем самом воля Божья застыла, и развития нет. И страдания, и радость каждого еврея равны страданиям и радостям Авраама, Исаака и Иакова. Так — вплоть до Иозефа, Иоганна, Генриха, Хильды, Розалинды, Ганса, Хьюберта и Минны — потомков петровского шута Яна Лакосты, убитых в газовой камере Бухенвальда в 1943 году.
Или вплоть до восстановления храма Соломонова на горе Сионе в Иерусалиме, столице государства Израиль. Что в свете недавних политических событий не представляется столь уж невероятным. И этим, по обетованию, закончится история вообще. И тогда не станет ни иудея, ни эллина, ни царя, ни шута. Все там будем.
Анджей Иконников-Галицкий