Николай II не заставил себя долго ждать и уже на следующий день, 11 декабря в письме согласился с предложением Столыпина.[56] Практически царь предпочел более краткую резолюцию. «Собственной Его Величества рукой начертано: „Внести на рассмотрение Государственной думы“. 15 декабря 1906 г. в Царском Селе. Председатель Совета министров Столыпин» — такая запись сделана на первой странице журнала.[57]
Столыпин говорил Коковцову, что не ожидал подобного решения, так как ему приходилось делиться мыслями на основании опыта в Западном крае, и Николай II «ни разу не высказал принципиального несогласия». Однако Столыпин отнесся к решению царя спокойно.[58]
Гурко писал, что царь взял на себя ответственность за отклонение проекта, спасая от нее правительство. Далее он упоминал о различных версиях, циркулировавших в Санкт-Петербурге относительно законопроекта. По одной из них решение царю подсказал Столыпин. Сам Гурко утверждал, что не знал, какая из версий правильна.[59]
Чтобы понять, чем действительно руководствовался царь, необходимо хотя бы кратко остановиться на роли черносотенного движения в антисемитской политике в стране.
При первом посещении Витте Лопухин высказал убеждение в том, что погромы организуют черносотенные организации и «крайний правительственный антисемитизм»,[60] получивший меткую характеристику «зоологического антисемитизма». Было бы неправильно относить подобную характеристику только к правительственным и чиновным кругам. В еще большей степени она относилась к черносотенцам. Однако, говоря о двух указанных группах, следует оперировать более широким понятием — «зоологический национализм», направленный против всех «инородцев» в России — евреев, поляков, финнов, армян и др. Но антисемитизм был особенно грубым и резким проявлением зоологического национализма.
За делом о погромных прокламациях стоит «группа лиц, составляющих как бы боевую дружину одного из наших самых патриотических собраний», — утверждал Урусов.[61] Непонятно, почему он говорил завуалированно, однако ясно, что речь шла о «Союзе русского народа», созданном в ноябре 1905 г. в качестве инструмента борьбы с революционным движением. Антисемитизм был необходимым признаком каждого «союзника» (так для краткости называли членов союза).
По мнению Лопухина, высказанному им Витте, правительственный антисемитизм доходил по иерархической лестнице до чиновных низов, затем в виде призывов к избиениям евреев спускался к черносотенцам и реализовывался ими.[62] Дубнов антиеврейские законы называл «тихими, легальными, канцелярскими» погромами.[63] Но эти же законы были одним из основных факторов существования антисемитизма и возникновения уже кровавых погромов.
С момента основания за «Союзом русского народа» стояла имеющая несравненно большее значение организация — «Совет объединенных дворянских обществ». Она была не политической организацией, а объединением самых правых дворян, целью которого являлась защита их сословных интересов.
Программа союза воспроизводила программу совета объединенного дворянства, косвенно руководившего деятельностью союза и других правомонархических организаций и партий. Официально союз не выступал от имени совета, но объединенное дворянство проводило через союз свою политику.
С 14 по 18 ноября 1906 г. заседал второй съезд уполномоченных дворянских обществ. В это время просочились слухи о рассмотрении Советом министров вопроса расширения прав евреев. 15 ноября делегат съезда, товарищ председателя союза В. М. Пуришкевич заявил с трибуны съезда, что Главный совет союза обратился к своим отделам с предложением просить императора воздержаться от утверждения законопроекта. «По прошествии 24 часов у ног Его Императорского Величества было 205 телеграмм» с указанной просьбой [64] (в союзе было 205 отделов — А. М.).
Резолюция съезда выступала против всяких уступок «еврейским притязаниям», каждая уступка расценивалась как проявление слабости государственной власти. В резолюции высказывалось требование производить любые изменения законов о евреях только в общем законодательном порядке, но не по 87 статье.[65]
Известный адвокат, член Думы В. А. Маклаков по поводу упомянутого законопроекта писал, что «при диких формах современного антисемизма (написано в 1942 г. — А. М.) тогдашнее положение евреев в России может казаться терпимым». В проекте полного равноправия не было, «но евреи так не избалованы, что оценили бы и это». Говоря о получении царем 205 телеграмм от союзников, Маклаков, ссылаясь на письмо Николая II Столыпину, резюмировал: «Вот источник того внутреннего голоса, который Государя будто бы никогда не обманывал».[66]