Один из наиболее распространенных упреков участников Евромайдана по отношению к его политическому руководству был связан с тем, что их считали недостаточно решительными. Например, сторонник Евромайдана с Западной Украины говорит[334]: «Они под шумок подхватили. Они полтора месяца всех собирали, а мы ничего не сделали».
Другой сторонник Евромайдана[335] говорит о недоверии к лидерам Майдана по причине отсутствия у них конкретных планов: «Скажем так, люди хотят конкретных действий. Я тут уже 71 день, я хочу конкретных действий. У нас в этом вопрос, если вы не можете, давайте мы сделаем план. Нас, когда мы начинаем создавать план, называют провокаторами, и вы ничего не делаете, только говорите. И вот получается такой дисбаланс. То есть нас сдерживают, и в то же время нам ничего другого не дают. Людей сдерживают, они стоят, надо что-то делать, стоять же просто неинтересно».
Мужчина[336], активно поддерживающий Майдан, говорит: «Народ побоялись, понимаете? Я же говорю, боятся, они сами боятся. Вот был случай, штурм самый первый. 30 ноября, это здесь на Майдане, когда студентов побили, тогда народ здесь собрался. А когда люди собрались и хотели идти в парламент, чтобы отменили эти законы, им перегородили путь и начался разгон. И прибежал Кличко: люди, стоп, никуда никто не идет. Его никто не слушается, его с огнетушителя кто-то там натыкал. Он не авторитет, понимаете. То, что он стоит на сцене, что-то рассказывает — это одно. А так, среди людей — это другое. Да, одна польза от них — что они в силах вести переговоры».
Мужчина[337], сторонник Майдана, говорит: «Никто из лидеров не возьмет на себя кровь. Вы понимаете, да? Началось противостояние. Стояли, ждали, ждали. Настроение, вы ж понимаете, настроение кипит. Лидеры на себя не берут, народ прорвало».
Достаточно распространенным как среди рядовых участников Евромайдана, так и среди украинских экспертов было мнение о том, что именно за счет определенной пассивности политического руководства Евромайдана на первое место стал выходить Правый сектор.
Например, сторонник Евромайдана говорит[338]: «Они (политическое руководство. — Прим. ред.) в начале возглавили Майдан, а потом где-то в середине января в сторону отошли. Вышел Правый сектор. Дело в том, что они понимали, чем это грозит, и они сдерживали. Они сдерживали, я помню тот митинг, каждое воскресенье проходили вече. Было огромное всегда количество людей, люди воодушевленные. Но они же, они, понимаете, как, люди стоят, люди требуют, люди ждут решения каких-то вопросов, но ничего не происходит.
Я помню тот вечер. Выступают оппозиционеры, и все, народ начинает свистеть, за лидера, за одного, та, та, та. Такая вот реакция была отрицательная. А потом выходит кто-то. И стал призывать немедленно выходить, немедленно идти. И они рванули туда на баррикады».
Участники фокус-группы[339] о роли политического руководства Евромайдана сказали:
«Вначале, когда разогнали Евромайдан в три утра, я думал, что это оппозиция как бы купила какого-то начальника «Беркута», чтобы потом было огромное количество людей. Суббота, выходные, все хотят выйти. Я посмотрел по лидерам, они вышли пиариться. У них не было никакой программы. Они вышли и начали скандировать, власть плохая, мы сделаем евроинтеграцию. И лидеры вообще не знают, что же делать. Стоим, скандируем, поем, за интеграцию, европейский союз нам поможет, Янукович осознает свои проблемы, мы вам поможем, и все у вас будет хорошо, но 2 месяца они обещают, и людям уже надоело там стоять и петь, началась радикализация.
Этот момент можно назвать «ручные» законы. Тогда провели многие из Правого сектора мобилизацию на Грушевского — были затронуты права футбольных болельщиков. Они вышли из-под власти этих трех оппозиционеров.
Я знаю «Правый сектор» — многих людей из тех организаций. Я имел опыт общения с ними. У них такая идея — готовить революцию, украинскую революцию. У них благие цели — украинская сборная это поддержала. Но путь к ним они видят через революцию.
Я считаю, что это сила—эта радикальная молодежь. Пользуются ими их лидеры, которые им говорят, как нужно действовать. Когда начинался Евромайдан, я подходил и спрашивал: «Ради чего вы тут стоите у «Правого сектора»?» Они отвечали, что сейчас народ замерзнет, мы пойдем президента штурмовать, чтобы людей защищать, чтобы их побили»;
334
334 19.02.2014, Консерватория, мужчина, 60 лет, сторонник Майдана, проживающий на Западной Украине.
335
335 Мужчина, возраст около 25 лет, представитель информационной службы самообороны Майдана, интервью проведено в Доме профсоюзов.
336
336 Мужчина, возраст около 20 лет, студент, сторонник Евромайдана, интервью проведено на Майдане.