Интервьюер: Это же нарушение закона?
Респондент: А требования народа тоже не выполняются, он же обещал много чего. Бабушка моя рада пяти гривнам, может буханку хлеба купить. Я вчера разговаривала с подругой, она говорит, что'ее муж мог купить за этот год ей десять норковых шуб, если бы больших требований не было сдачи налогов и денег, сборы какие-то. Никто не может работать, денег нормально зарабатывать. А у него за это время и сын стал миллионером, и все, что можно, он уже сделал»[83];
«Провокатором всего этого была власть, вы же не будете отрицать, что в любой стране закон предусматривает свободу изъявления своего. Вот власть перешагнула этот закон полным беспределом, и получили в ответ. Поэтому бросание „коктейлей" захват зданий — это реакция на беззаконие, и это еще цветочки. У людей на Украине зарегистрировано 2,5 миллиона стволов оружия, в Киеве — 400, а у „Беркута" всего лишь 3000»[84];
«Всех, кто находится на Майдане, по любой статье из этих законов можно посадить втюрьму. Законно ли все было, какие были законы? Скажите, есть ли выбор на Майдане? Если вас разгоняют, бьют, убивают или сажают в тюрьму. И тут как последний выход — только идти в наступление. Если здесь жить два или три месяца, питаться чаем и салом и видеть все, что происходит, как президент отворачивается и ничего не говорит в ответ, отвернулся от народа, — что делать? Погибать здесь? Сначала просто пикетировали мирным протестом. А потом уже „Правый сектор", он был радикальным, он пошел в бой»[85];
«Бросание бутылок — это же провокаторы, провокаторы. Вы знаете, сколько готовится провокаторов? Вы же понимаете, что это есть. Есть какие-то радикальные партии. Есть? Есть, которые радикально настроены. Против меня, против вас. Я их не знаю, потому что я с ними не общалась. Я только вижу то, что и вы видите. Пусть все правильно делают. Неправильно делают — обижают народ»[86];
«Ну, а как стоять просто, чтобы всех нас били? Мы противостояние ведем с декабря месяца. Власть нам показала: будете мирно протестовать — мы все равно вас разгоним.
А как защищаться? Какие есть способы мирные? Понимаете, они настолько цепляются за власть, что мирным способом невозможно. Я даже против по большому счету вступать в Евросоюз. Украина должна выбирать свой путь. Опять же, абсолютно никто из власти не говорил откровенно, что либо того, либо другого. Мы все были в неведении. И сейчас мы не хотим такого беззакония, судов нет как таковых, правоохранителей нет, ничего не делается, народ не защищен»[87];
«А можно в людей стрелять, они же тоже жгут? А кто начал? Кто сжег Дом профсоюзов? „Беркут". Он начал „коктейли" бросать, сам. Не выпускают, провоцируют, преграждают, получается заварушка такая. И кто виноват, получается — экстремисты, что ли? Власть поступает всегда как агрессор, она первой наступает, вот как я вижу ситуацию. Власть выступила как агрессор, первая применила силу. Когда дети вышли на демонстрацию, их побили, они мирно танцевали там. И журналистов. Так нельзя обращаться с такими вещами, которые люди хотят интеграцию к Европе, их побили жестко. Как посмотрят другие страны?»[88];
«Почему это сейчас происходит? Почему громят офисы Партии регионов? Потому что народ теряет терпение. Если бы просто отвели войска оттуда, и тогда я бы знал, что пройду около парламента, мне никто не прикроет дорогу»[89];
«В принципе, это нарушение, да. Но что делать, мы требуем изменений в стране, они не идут нам на уступки, хотя бы минимальные. Мы решаем здесь, если органы власти, судебные органы, исполнительные, не могут нам помочь в этом, потому что они не собираются этого делать, то будем их менять так, как мы можем»[90];
« Вы скажите, если люди к вам врываются в дом и начинают избивать и насиловать вашу семью? Вы будете идти на переговоры? Договариваться? Или вы будете идти на все возможности, для того чтобы устранить врага? Они же именно первые спровоцировали людей, потому что это им было выгодно»[91].
Вне зависимости от возраста, пола и формы аргументации необходимо отметить, что абсолютное большинство оправдывали участников Евромайдана, считали возможным и даже полезным нарушение закона и насилие со стороны его участников.
После антиконституционного переворота обе группы активистов-боевиков Евромайдана были вооружены автоматическим оружием, включая автоматы, пулеметы и гранатометы. Первая группа — «Самооборона Майдана» Андрея Парубия была легализована под названием «Национальная Гвардия» Украины. Вторая группа — «Правый сектор» — оформила себя в качестве политической партии.