Купер[7] издал новый роман под названием: il Bravo, Венецианская повесть.
Вашингтон Ирвинг[8] оканчивает и скоро издаст Историю Магомета, составленную из Восточных преданий.
Недавно вышло в Германии пятое пополненное издание стихотворений Лудвига Уланда[9], одного из первоклассных немецких лириков, известного у нас по некоторым переводам В. А. Жуковского.
Литературная репутация Уланда особенно замечательна. Несмотря на множество журналов в Германии, ни один из них не сказал ни слова в похвалу поэту в продолжении долгого времени, и только некоторые отзывались об нем с неуважением и даже с насмешкою. Между тем его звучные, глубоко-поэтические создания передавались с любовью из уст в уста, из сердца к сердцу и таким образом успели обойти всю Германию прежде, чем журналисты вздумали отдать им должную справедливость.
Но с тех пор как рукоплесканья немецких литераторов гремят поэту со всех концов немецкой земли, выражая ему любовь и сочувствие немецкой публики, в нем превозносят более всего его песни и романсы, обращая менее внимания на его патриотические оды и гимны, которые, однако ж, заключают в себе не менее достоинства. «Причина этому, — говорит Менцель, — находилась в обстоятельствах того времени; обстоятельства переменяются, н Германия отзывается с новым восторгом; и вдохновенные звуки Уланда, и те гимны, которые лира «его издала тому пятнадцать лет, кажутся нам теперь только созданными, ибо мы теперь только способны сочувствовать им»[10].
В Германии явился новый поэт Густав Пфицер[11]. Вот, что говорят об нем в Literatur-Blatt: «Мы находим в стихотворениях Пфицера благородно-нравственное направление Шиллера и Уланда, пламенное и чистое вдохновение, возвышенный и быстрый полет, и сладкозвучие и силу языка. При этом согласии, которое мы назовем сердечным, развивает он незаимствованное богатство духа самобытного и неподражательного, Но в большей части его стихотворений господствует, как у Шиллера, направление дидактическое. Когда он то с грустью и тоскою, то с чувством наслаждения воспевает природу, любовь, древнюю Грецию, женщин, свое отечество и собственную душу, то в этих песнях всегда отзывается Поэт философ, который в каждой капле слезы, в каждой росинке ищет отражение целого мироздания. Редко оставляет он этот возвышенный полет, чтобы беззаботно предаться сердцу и утонуть в чувстве внутреннего счастья, как в следующей скромной песенке[12]:
Нет сомнения, что в этой песенке много красот, которые обнаруживают истинный талант. Однако, не во гнев Менцелю, многие стихи в ней доказывают еще незрелость и неопытность дарования. Так, напр., слово Virtuosen здесь не настоящее. Стих: Zittert und bewegt sich nicht, представляет двойной смысл; т. е. Zittert nicht und bewegt sich nicht11*, или: Zittert nur, aber bewegt sich nicht12* Кроме того, многие стихи слабы, а конец слишком обыкновенен. Но Мендель между своими похвалами не упоминает о других недостатках, кроме дурных рифм, следовательно, мы в нраве заключить, что его рецензия писана пристрастно, и хотя много можем ожидать от Пфицера, но не во всем поверить на слово его рецензенту.
b) Северно-американский сенат
Вашингтон избрали как самое приличное место для американского сената. Палата представителей очень во многом не сходна с английским нижним парламентом: не только в архитектуре и украшениях, но и в самом ходе дела. Члены нижнего парламента стеснены в старинной, длинной зале, где, однако же, голос говорящего явственно слышен, когда он несколько возвышается над обыкновенным разговорным тоном. Скамьи уставлены рядами, возвышающимися один над другим; посетители сжаты в маленькой, узкой галерее.
[7]
[8]
[9]
[10]
[11]
[12]