1. Главная
  2. Книги
  3. Коллектив авторов
  4. Европейская поэзия XIX века
  5. Страница 18
Выбрать главу
Ты слышишь, песня раздалась Свирели одинокой? Вновь повела она рассказ Об участи жестокой:
«С тех пор как, дома и друзей Лишась, брожу по свету, Нет у меня счастливых дней, Минуты доброй нету.
Лила я слезы, грудь свою Терзала я в печали, И люди, чуя боль мою, Скорбели и рыдали.
Потом, страданье затая, Я примирилась с виду,— Делю с веселым радость я, С обиженным — обиду.
Но нет забвенья мне ни в чем: В беседе ль, за трудами — Исходит сердце день за днем Незримыми слезами.
Взирают люди на меня, Но как заглянешь в душу? Им не понять того огня, Что жжет меня и сушит.
Теснясь назойливо вокруг, Помочь они не властны, Не пережив ни этих мук, Ни этой жажды страстной».
Все, кто от родины вдали Обречены скитаться, В свирели друга обрели, Навеки с ней роднятся.
Напев свирели! Наделен Он прелестью манящей; Ему весь мир внимает, он — Огонь животворящий.
Он светом сумрак озарит, Вино играть заставит, Надеждой душу опьянит И лед в сердцах расплавит.
Дал звучный голос соловью, Цветку — благоуханье, Смысл вдохновенный — бытию И стройность — мирозданью.
Он к небесам свой жар вознес И в бездне опаленной Зажег мильоны ярких звезд — Могучих солнц мильоны.
Крупицу этого огня Взял бог — творец природы И, в землю искру зароня, Дал жизнь людскому роду.
О пламя чистое, гори, Пылай в душе поэта! Захочешь жизнь мою — бери, Но не оставь без света!
* * *

«В тебе я целый мир пою…»

Перевод Т. Скориковой

В тебе я целый мир пою И красоту вселенной, Я строки эти отдаю Твоей красе нетленной.
В тебе пою я красоту, И песня льется в высоту, Как птица, Лечу в твой царственный чертог, Чтобы в звучанье этих строк Явиться.
* * *

«Твое дыхание — как легкий взлет ветвей!..»

Перевод Т. Скориковой

Твое дыхание — как легкий взлет ветвей! В листве трепещет персик спелый,— Возьми в ладонь, и кажется, что в ней Забьется сок его литого тела… Так отчего ж негреющий огонь, А не полдневный жар ты в сердце заронила И вместо мака на мою ладонь Морозный лепесток жасмина положила? Сковала сердце зимняя тоска, И, словно подо льдом, безмолвно стынут строки… Но знай: в душе моей весенняя река,— Ждут половодья скрытые потоки!
* * *

«Пусть я сгорю во тьме свечой…»

Перевод Т. Скориковой

Пусть я сгорю во тьме свечой, Но знала б ты, как я томился, Как с опаленною душой Вдруг улыбаться научился, Как, засветив огонь в ночи, Истаял с пламенем свечи…

ФИЛИНН ШИРОКА

Филипп Широка(1859–1935). — Родился в городе Шкодре, окончил городскую итальянскую школу. Принимал активное участие в деятельности Призренской лиги (см. выше). После поражения лиги вынужден был покинуть родину и с тех пор жил в Египте и Ливане; умер в Бейруте. Большинство своих стихотворений написал и опубликовал в период с 1896 по 1903 год под псевдонимом Гег Пострипа. Единственный сборник стихов поэта — «Муза сердца» — вышел в 1933 году в Тиране.

ЗИМА

Перевод Т. Скориковой

Пора зимы все явственней близка: Душа скорбит, и сердце мое точит Природу охватившая тоска, Которая мне горести пророчит.
Сгустились над землею облака, Деревья стонут, гром во тьме грохочет, А ветер не оставил ни листка И сердце разорвать на части хочет.
Но снег укроет горы и поля, Чтобы опять весеннею порой Проснулась к жизни спящая земля.
Лишь мое сердце правды не скрывает: Снег старости ложится сединой, И под лучами солнца он не тает.

АНГЛИЯ

ТОМАС ГУД

Томас Гуд(1799–1845). — Родился в семье книготорговца и издателя в Лондоне. Начал писать, когда в английской поэзии ведущими были романтические направления, но, считая, что «полезней подметать сор в настоящем, чем стирать пыль с прошедшего», он сразу обратился к современной тематике. Известность завоевал своими юмористическими и сатирическими стихами. Томас Гуд — один из ведущих поэтов социального протеста 1830–1840-х годов. Его «Песню о рубашке» высоко ценил Ф. Энгельс.

ДЖОН ДЕЙ

(Патетическая баллада)

Перевод Г. Русакова

Краса и гордость кучеров, Джон Дей был грозно-тучен. И ширь его смущала всех, Кто к шири не приучен.
Лишь взгромоздится на задки, А лошадей шатает: Легко ли снесть такую честь! Силенок не хватает.
Увы! Никто не убежит Всевластья Купидона. И вот коварная стрела Впилась в жилетку Джона.
Он полюбил. Она была Служанкой из таверны, Где он, меняя лошадей, Служил ей правдой верной.
Прелестниц полон дилижанс, Рядком сидят снаружи. А для него — одна она, Ему никто не нужен.
Раз он вошел — она сидит, Пивные кружки сушит. И рухнул Джон, вконец сражен, Пред нею всею тушей.
Она в ответ: «Ах, сударь, нет!.. Ваш вид уж больно странен. Такой размах, что просто страх…» Но Джон был страстью ранен.
Уж он стонал, уж он стенал, Уж он вздыхал, тоскуя!.. Проходит год, второй идет. Кокетка — ни в какую.
Уперлась — хоть ты расшибись! Кричит ему бесстыже: «Катись ты в Ковентри, толстяк!» (Хоть Страуд много ближе.)
~ 18 ~