Глава одиннадцатая
Сосредоточенно настраивая микроскоп, я пытаюсь рассмотреть образец углерода поближе. Подготовленный мной образец должен быть расположен непременно под определенным углом, иначе я останусь без нужных для исследования расчетов. Я настолько сконцентрирована, что, когда слышу рядом какой-то шум — вроде шелеста, — лишь отмечаю его про себя, но не обращаю внимания.
Только когда кто-то рядом осторожно кашляет, поднимаю глаза.
Это Жак. В его руке толстый конверт размером примерно с лист бумаги. Он кладет его на стол и подвигает ко мне.
— Откройте, — велит он шепотом. Его слова звучат как приказ, необычно повелительно для него, но и взволнованно.
— Я почти закончила с этим образцом. Может ли это подождать, месье Меринг? — спрашиваю я. Забавно, как странно теперь обращаться к нему так, когда прошлым летом я так старательно переучивалась называть его Жаком.
— Нет, не может, — голос снова звучит и властно, и взбудораженно.
Мне всегда было сложно понять чужие эмоции и, хотя я уже довольно хорошо знаю Жака, я все равно не уверена, что правильно понимаю, что происходит.
— Хорошо, — отвечаю я, снимаю перчатки и тянусь к конверту.
Острым лезвием ножниц я аккуратно вскрываю конверт. Достаю оттуда свежий выпуск журнала Acta Crystallographica.
Почему надо было прерывать мою работу, чтобы передать журнал? С моих губ почти срывается колкость, но тут я замечаю, что все вокруг, включая Витторио, косятся на нас, и сдерживаюсь. Вместо этого произношу:
— Спасибо, месье. Прочитаю сразу, как освобожусь.
— Откройте сорок вторую страницу, — с улыбкой настаивает он.
Вся лаборатория замирает, теперь никто даже не притворяется, что работает. Я листаю журнал, нахожу сорок вторую страницу. Там мое имя — в Acta Crystallographica. Невероятно! Я уже публиковала статьи в уважаемых научных изданиях, таких как Fuel и Transactions of the Faraday Society, но Acta Crystallographica — это не просто журнал. Он возник относительно недавно, но быстро стал одним из наиболее авторитетных научных изданий. И хотя Жак обещал представить мою работу в журнал, эксперименты были успешными, а результаты убедительными, выход публикации в Acta Crystallographica, где все мечтают напечататься, казался чем-то недостижимым.
— Вы решили, что статья готова?
Он говорил мне, что хочет показать ее редакции, но не предупредил, что уже сделал это.
— Абсолютно, как и редакторы Acta Crystallographica. — Его улыбка становится еще шире от удовольствия. — И они поддержали идею сделать серию статей, эта первая.
Мне хочется подскочить от радости, обнять его и поцеловать прямо в губы. Но все глаза вокруг устремлены на нас, и, вопреки своему желанию, я просто киваю человеку, которого полюбила.
— Спасибо за вашу поддержку, месье Меринг.
— Вы этого заслуживаете, — он улыбается мне, и тут я замечаю еще кое-что.
Я смотрю на статью, а затем на него:
— Меня указали единственным автором.
— Потому что вы и есть единственный автор.
— Но вы были моим руководителем. Традиционно имя руководителя указывается рядом с именем автора.
— Не в этот раз, — весело улыбается он. Затем шепотом добавляет: — Взгляните на конверт.
Последние слова могла расслышать только я. А он отправляется в свой кабинет, по дороге останавливается около рабочего стола Алена, что-то спрашивает у него.
Я обвожу комнату взглядом и вижу, что мне уважительно кивают, слышу, как Витторио выкрикивает поздравления, но знаю, что настоящее празднование состоится на обеде. Жду, пока все коллеги вернутся к своим задачам, а затем переворачиваю конверт. Там, небрежным почерком Жака написано: «Шампанское. Bistrot des Amis. 20 часов».
Пузырьки шампанского щекочут мой нос.
— Хватит! — протестую я, когда Жак наливает мне до краев третий бокал Taittinger, одновременно поражаясь тому, что это восхитительное шампанское 1942 года уберегли от нацистского «weinführer» Отто Клебиша, задачей которого было предотвратить мародерство солдат и сохранить лучшие бутылки для старших нацистских офицеров. Откуда у Жака деньги на такое шампанское, задумываюсь я. Наши должности звучат внушительно, но зарплаты очень скромны.
— Завтра у меня будет страшное похмелье, и я не смогу работать.
— Думаю, коллеги поймут.
Я смеюсь:
— Вы плохо знаете своих подчиненных. Они бы простили меня, если бы я отмечала публикацию статьи вместе с ними. Но если узнают, что я отказалась от их компании ради свидания с вами… Боюсь, они не поймут.