Едва-едва я добралась до гостиной, через неё буквально пробежала, потому что окно и свет уличных фонарей вселяли в меня ужас и, наконец, пройдя все испытания, попала в столовую, где на столе красовались графин и стакан. И, когда я дрожащими руками, почти не расплёскивая воду, наполнила стакан, за моей спиной послышались отчётливые шаги и непонятное кряхтение.
Тут-то я и не выдержала. Набрав в грудь побольше воздуха я, во всё горло завизжала. От громкости даже у меня самой в ушах зазвенело. Воздуха в лёгких не хватало и, когда мне на плечо легла чья-то рука, повторить свой «концерт» я уже не могла. А пока я собиралась с силами, обладатель руки заговорил знакомым голосом:
– Ну, и чего ты тут оперы трезвонишь? – пробурчала Ирма. – Не спишь почему?
Я пропустила её вопросы мимо ушей, пытаясь отдышаться и прийти в себя. За эти несколько секунд я едва не распрощалась с рассудком и жизнью и теперь прибывала в состоянии полного оцепенения. Такого шока я не испытывала никогда, даже падение с лошади было менее впечатляющим.
– Ну? Давай, говори, что развела тут? – женщина развернула меня к себе лицом и, видимо, узрев мою перепуганную физиономию, нахмурилась. – Страшилок, что ли, обчиталась?
Я подумала и, решив, что в каком-то смысле «пособие юной ведьмы» можно действительно охарактеризовать, как страшилку, я судорожно кивнула.
Экономка же покачала головой и цыкнула, отпуская меня.
– Стой здесь, бедовая, всё с тобой неладно, – сказала она и поплелась в сторону большого шкафа. Открыв его, Ирма начала в нём копаться, а я, из-за темноты, не могла разглядеть, что там вообще есть.
Вот, наконец-то, она взяла что-то с верхней полки и, не оглядываясь, сказала:
– Иди давай, наверх, спать тебя укладывать буду. Говорили же, большая девка, а вон где же там, дитё, – вперёд меня шагая по лестнице, бурчала служанка.
Когда мы вошли в комнату, она жестом указала мне на кровать. Забравшись под одеяло, я заметила, что она встряхивает в руках какой-то пузырёк. И только я хотела узнать, что в нём и зачем он вообще нужен, женщина взяла меня за подбородок и влила мутную гадость мне в рот. Тут же я поняла, что сознание моё уплывает, а глаза закрываются. Уже через несколько мгновений я забылась сладким сном.
Глава 5.
Едва разлепив веки, я оглядела картину, представшую моему взору. И уже было хотела вновь провалиться в пучину сна, как вдруг резко осознала, что нахожусь не в своих покоях. Волна паники мгновенно охватила всё сознание, пока я, наконец, не стала медленно вспоминать всё, что произошла вчера.
«Так и умалишённой стать можно», – мелькнула мысль, и я про себя отметила, что в последнее время я слишком часто об этом думаю.
Судя по ощущениям, сон мой длился достаточно долго, да и, распахнув шторы, я поняла, что уже не раннее, да и вообще, не утро. На улице слышался оживлённый шум, состоящий из криков, грохота карет и прочих, присущих городу, шумов.
Для меня это всё было в новинку, ведь, несмотря на то, что я нередко выезжала из дворца, тут было иначе. Дома меня сопровождала куча охраны, я посещала, по просьбам отца, в целях благотворительности, дом ребёнка, больницу или школу для бедных, улыбалась людям и слушала рассказы детей. А потом меня провожали к экипажу, и я сидела в наглухо закрытой карете: в целях безопасности даже окна в ней не были предусмотрены.
Теперь же мне было достаточно открыть окно, чтоб увидеть с высоты всего лишь второго этажа снующих туда-сюда людей, суетящихся у торговых лавок и всю жизнь города в целом. Да, наверно, имперские устои чем-то отличались от Брилейских, но на данный момент для меня это не имело никакого значения.
Но долго наблюдать у меня не вышло: организм требовал пищи, а годами выработанные привычки требовали умывания и приведения внешнего вида в порядок. Так как единственная ванная комната на весь дом находилась на первом этаже, и, направляясь туда, я могла кого-нибудь встретить, то единственным верным решением было прибрать волосы, одеться, а уже после этого отправиться вниз.