Вскоре весь дом затих. Уставшие, измотанные люди уснули тем особенным тяжелым и чутким сном, каким спят только на войне…
Во втором часу ночи Трофим Ефимович поднялся и вышел во двор. Задав лошадям корм и послушав, как мерно и спокойно кони хрустят овсом, он возвратился в помещение.
Перешагивая через тела спящих товарищей, он прошел в самый конец длинного зала и остановился. Его внимание привлекла большая, нарисованная маслом картина. На картине было изображено грозно бушевавшее море. Огромные валы дыбились, пенились и безжалостно бросали, словно щепку, маленькую шлюпку с потерпевшими кораблекрушение, выбившимися из сил в борьбе со стихией людьми.
Трофим Ефимович подошел ближе к картине, зачем-то постучал заскорузлым ногтем по плотному, блестевшему полотну. И вдруг чуткий слух ездового уловил едва слышное тиканье часов, доносившееся откуда-то из-за картины…
Ефимович приложил ухо к картине и прислушался. Тиканье стало громче, отчетливей. «Мина с часовым механизмом!» Он тут же отпрянул от картины, едва не наступив на кого-то из спавших ездовых.
- Подъем, хлопци!.. - громко закричал Цысь. - Дом заминируван нимцямы!..
Солдаты повскакивали с полу и, схватив свои пожитки, устремились во двор. Ездовые хватали лошадей под уздцы и уводили их подальше от этого страшного места.
Прибывшие в дом саперы осторожно сняли картину со стены. За картиной оказалась большая, полметра на метр, ниша, наспех заложенная кирпичом и замазанная глиной.
Разобрав кладку и обезвредив взрыватель с часовым механизмом, саперы извлекли из ниши больше сорока десятикилограммовых ящиков с толом.
До взрыва тяжелого фугаса оставалось менее получаса.
Солдаты, офицеры, раненые и ездовые, знакомые и незнакомые наперебой благодаоили возбужденного ездового.
- От же сукыны сыны, що хитилы зробыть,- качал головой довольный Цысь.- Усих нас на небо пиднять, иродови души!..
Трофим Ефимович был снова представлен к награде.
…Догнавший нас на марше замполит полка подполковник Журавский, уже знавший об этом случае, подозвал к себе меня и комбата Бирюковича и строго отчитал обоих:
- Стыдились бы, товарищи начальники! Человек спас от верной гибели сотни жизней, а вы его к четвертой медали «За боевые заслуги» представляете!..
И тут же приказал переоформить материал на представление ездового Цыся к ордену Отечественной войны второй степени.
Тепло провожали мы Трофима Ефимовича домой после приказа о демобилизации старших возрастов. Солдаты от души дарили ему кто бритву, кто портсигар, кто часы, кто складной нож.
Комбат Бирюкович, уже майор, вручил Трофиму Ефимовичу перед строем батальона охотничье ружье, габардиновый отрез и два кроя для хромовых сапог.
Расстроился старый Цысь.
- Спасыби вам, товарищ майор, и вам усим спасыби, хлопци… - смахивая предательскую слезу, говорил он. - Покидаю вас, як ридных сынив своих… Не забувайте старого Цыся, приезжайте до мене в гости у Миргород…
Для сопровождения демобилизованных воинов на пункт сбора в дивизию были выделены две повозки с молодыми, только что прибывшими с пополнением ездовыми.
Трофим Ефимович аккуратно уложил свои вещи, по-хозяйски осмотрел повозки, постучал ногой по крепким колесам. Долго гладил сильные, лоснившиеся на солнце лошадиные холки. Потом, словно молодой, легко вскочил на переднюю повозку, молча отобрал вожжи у паренька-ездового.
Солдаты долго смотрели ему вслед…