Тем временем юная Лариса, тряхнув золотистой копной волос, запрягает бричку. «Н-но! Поехали!» — кричит она паре лошадей, щелкает кнутом, и бричка увозит ее вместе с этим молодым человеком в ночную тьму. Она везет сотрудника газеты «Красный кавалерист» Бабеля в расположение конармейского полка, только-только выведенного из боев на недолгий отдых…
— Почему именно вы?
— Но я ведь была культпросветной единицей, да и сама сотрудничала в этой газете.
— А почему запрягали и кнутом размахивали?
— Какой вы бестолковый, право. Я же бывала и ездовым и возила «по своей линии». Кто ж повезет? Бойцы нужны на фронте, а не возле политотдела.
— Но почему вы за столько лет ни разу ничего мне не рассказали?
— Так вот, живем текущими делами…
Иду по Арбату. В магазине «Искусство» вижу превосходно изданный живописный альбом — «Легендарная Первая Конная», а в нем фотографии ее первых командиров и комиссаров. Листаю… Роман! Он в гимнастерке, то ли выгоревшей, то ли полотняной, но белой-белой с тремя красными «разговорами» на груди, похожими на те, что украшали кафтаны русских витязей и своей вызывающей яркостью словно подтверждали открытое, грозное предупреждение «иду на вы!». Он не то что молод, он просто юн, этот всадник революции, как и многие его товарищи.
Как быстро уходит время! В Москве живет его дочь. Маленькой я называл эту прелестную голубоглазую девчушку «Ирка-трусиха». Она всего боялась. Даже странно при таком отце. Теперь она инженер водного хозяйства, стало быть, охраняет экологическую среду и решительно никого не боится. Ее муж — инженер-строитель.
У брата есть еще одна дочь, Римма, от первого брака с Ниной Ломакиной, дочерью курского священника, тоже конармейкой. Римма живет во Фрунзе, преподает в университете, не знаю, какой предмет, может быть, и историю: «И вот вестготы врываются в Галлию…»
А сквозь туман прошлого все еще мчится в кавалерийской лаве брат Роман. В его руке над головой сверкает клинок. В небе реет красный флаг. Над степью гремит: «Мы не сынки у маменьки в помещичьем дому, выросли мы в пламени, в пороховом дыму». Тугой ветер свистит в ушах, берет в подхват и разворачивает алое полотнище. Комья земли летят из-под копыт. И из-под танковых траков. Это показались танки-«трицатьчетверки». Огонь и маневр, спрессованные в стальной параллелограмм. Они неотвратимо несутся вперед, стреляя «с хода». Но это уже другая война.
Время, пространство и движение смешались в клубок воли и страсти. «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться».
Так сказал Ленин. Так вечная память сливается с живой любовью и верой.
Человеку трудно. Он хотел бы жить одновременно и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Ощущение былого и того, что еще предстоит, свойственно ему одному на земле.
Писатели-фантасты предупредили нас: если человек с помощью воображаемой «машины времени» перенесется назад, в прошлое, и будет там жить по своему разумению, то, нарушив даже в чем-то малом движение и взаимосвязь событий, которые сложились по формуле «причина — следствие» и протянулись сквозь века, он рискует натворить бог знает что, перевернуть вверх дном историю.
Увы, в прошлом ничего нельзя изменить. Это можно сделать лишь в пору, когда оно существует еще как настоящее. Изменять мир можно только в настоящем, а тем самым влиять и на характер будущего. Впрочем, правильно понять минувшее не означает ли это вместе с тем и изменить кое-что или даже многое в современности?
Здравствуй, прошлое и долг каждого из нас в настоящем!