Никто не подходил принять у него заказ.
Баки потрогал языком вмятинку в щеке, даже не осознавая, что делает это, и нервно осмотрел помещение. Люди спокойно пили кофе, болтали и смеялись. Он не знал, что делать.
Он всё ещё не привык к этому месту, потому что был тут всего неделю. Невероятно весёлая старшекурсница с пугающе белыми зубами в первый день провела ему экскурсию, сказав, что он может звонить ей в любое время, когда ему понадобится помощь, и что не нужно бояться говорить с людьми, и вот его план на этот семестр, и смотрит ли он Игру Престолов, и какой хороший денек, правда?
Правда. Кампус был великолепен: старые особняки, холодный свежий воздух и деревья с красными, оранжевыми и жёлтыми листьями, которые почему-то выглядели ярче, чем в Румынии. В Америке всё кажется большим. Баки не предполагал, что даже небо будет больше, но оно было пиздецки огромным. Несколько раз за день Баки ловил себя на том, что просто останавливался посреди дороги и смотрел в небо. Какого чёрта оно такое большое? Небо везде должно быть одинаковым. Правильно? Когда в начале недели он позвонил матери и рассказал об этом, она сказала, что это потому, что в Румынии много холмов, заслоняющих горизонт. И хотя Румыния не состояла из одних только холмов, даже на равнинах Баки никогда не обращал внимания на небо. Здесь же он смотрел только на него и немного устал врезаться в мусорные баки.
Так что, да, он всё ещё не привык к Америке. Он приезжал сюда раньше, на неделю или две — во время каникул. Он посмотрел несколько сериалов, узнал о нескольких шоу, подписался на несколько блогов. Он думал, что узнал достаточно. Но жизнь здесь оказалась другой; различия между тогда и сейчас только начали проявляться, как медленная фокусировка на большой фотографии: пиксели делились на большее и большее количество деталей.
Перед отъездом он скачал три альбома Брюса Спрингстина на свой iPod — это должно было быть ироничным жестом, но теперь не мог оторваться. Он слушал Born in the USA и The Rising, и покусывал вмятинку изнутри правой щеки, когда задумывался, и делал всё возможное, чтобы сгладить акцент и пойти на занятия.
Но он сидел за этим столом уже пятнадцать минут, и никто не подходил, чтобы принять у него заказ.
Хуже всего — он начал чувствовать, что люди смотрят на него. Он неловко поёрзал в кресле. Он не хотел звонить этой девушке — Дарси? Так её зовут? Как того чувака из романа Остин? — потому что совсем не хотел, чтобы это выглядело как свидание в кофейне. А ещё он не хотел просить помощи с чёртовым кофе. Чёрт возьми, он не какой-то идиот-турист, его отец родился и вырос в Америке. Конечно, учитывая обстоятельства, это мало утешало.
Двадцать минут. Парень за прилавком посмотрел прямо на него, подняв бровь, а потом хмыкнул и отвернулся, как будто это не было его проблемой. Может быть, он сейчас занят, без особой уверенности подумал Баки . Но у всех вокруг был кофе. Это был скучный полдень, и никто не зашел с тех пор, как Баки занял место. Он сглотнул и снова заёрзал в кресле. Он был уверен, что двое парней, сидящих перед ним, пытались не ухмыляться, а девушка за ним только что фыркнула от смеха. Они же не могут смеяться над ним, это просто паранойя. Правда?
Дверь зазвенела, открываясь, и в кофейню вошёл тощий парень. Баки впился в него взглядом с большим облегчением, чем признался самому себе — может, он узнает, что нужно делать. А потом сделает вид, что просто сидел здесь, решая, что выпить. Отдыхал. И не на что тут глазеть.
Блядь, этот парень был крошечным.
Он разматывал с шеи огромный и жуткий шерстяной шарф, расцветкой напоминающий питона — такой могла связать только мама. На улице было не особо холодно, но парень закутался как рождественский подарок, слой на слое на слое: большая кожаная куртка, висящая мешком на его худощавом теле, клетчатая рубашка, толстый свитер. Он носил огромные очки в чёрной оправе, и его светлые волосы лезли ему в глаза. Он не казался важной персоной, поэтому Баки удивился, обнаружив, что всё внимание в комнате сосредоточено на нём.
Крошечный Чувак поднял голову и удивительно дерзко посмотрел на пристально уставившихся на него людей, прежде чем перевести взгляд прямо на Баки. Его глаза были очень, очень голубыми, а губы невероятно розовыми.
Слишком поздно Баки понял, что смотрит на него как придурок, и быстро отвёл глаза. Краем глаза он заметил, что парень смотрел на него ещё мгновение, потом развернулся и пошёл к прилавку.
— Эй! — сказал он так громко, что все остальные посетители перестали притворяться, что не слушают, и повернулись в его сторону. Баки подумал, что тоже может снова смотреть, и заморгал, увидев эту маленькую личинку парня в таком гневе.
— Ты думаешь, что это смешно? — сказал тот резко.
Темноволосый бариста поднял бровь.
— Что? — спросил он, противно улыбаясь.
— Разве на твоем чёртовом бейдже не написано «Чем я могу вам помочь?», Рамлоу? Сколько ещё ты собираешься заставлять его ждать?
Баки покраснел, когда понял, что личинка парня говорит о нём. Рамлоу заулыбался ещё противнее.
— Не моя вина, что он предпочел сидеть в одиночестве как псих, а не встать и заказать кофе.
О господи, подумал Баки, пламенея щеками. Конечно. Ну что за идиот? Он должен заказать кофе у прилавка. Это чёртов Старбакс, не кафе. Он сидел тут уже херову вечность, не удивительно, что все смеялись над ним…
— Он студент по обмену, — прошипел крошечный парень, всё больше и больше раздражаясь. — Очевидно, он не знает, что нужно делать. И никто из вас, мудаков, — вау, он только что оскорбил весь зал, — не подумал, что стоит предупредить его? Я отправлю вас в хренову Европу и посмотрю, как вы...
— Эй! — крикнул Баки.
Он задержал дыхание и понял, что вскочил на ноги. Теперь все точно смотрели на него.
— Просто… заткнись, — прошипел он.
Крошечный Чувак уставился на него и моргнул. Баки уставился в ответ. Его ладони были влажными. Он не собирался кричать, господи, он просто хотел, чтобы этот чувак перестал привлекать к нему внимание, как будто случилась катастрофа национального масштаба.
— Видишь, — сказал Рамлоу, ухмыляясь. — Все хотят, чтобы ты спустился на землю, Роджерс.
Парень всё ещё безразлично смотрел на Баки. Баки схватил свою сумку и сбежал.
Прохладный воздух стал невероятным облегчением, и его сердце перестало биться так, будто собирается выпрыгнуть из груди. Он не остановился, пока не добежал до аудитории на своё следующее занятие; было ещё слишком рано, но он сел в коридоре и прождал двадцать минут до начала, глубоко дыша.
Это был первый раз, когда он встретил Стива Роджерса.
— Итак, — сказал Бартон, балансируя на стуле и улыбаясь во весь рот. — Прости, приятель, но я должен спросить. Ты реально не знаешь, как работает Старбакс?
Баки застонал и закрыл лицо руками.
— Все это обсуждают?
— Отвечай на вопрос, Барнс.
Вместо этого Баки толкнул спинку его стула. Бартон неловко замахал руками, но всё равно упал на пол с недостойным визгом. Несколько секунд он просто моргал, а потом остался там лежать, видимо, в горизонтальном положении ему понравилось больше.
— Ёбаные русские, — сказал он в потолок. — Вот почему у нас была Холодная война.
— Я румын, — отозвался Баки.
— Разве в Будапеште нет Старбаксов?
— В Бухаресте.
— Зря тратишь время, приятель, — сказал Сэм, зайдя в комнату с тремя бумажными стаканами, и переступил через Клинта. — Хорошенькие головки физиков забиты лишь числами.
— Я припомню тебе это обвинение, — отозвался с полу Клинт.
— И у нас есть Старбаксы, — недовольно продолжил Баки. — Я просто никогда не заходил туда.
Он потёр лицо обеими руками, потом посмотрел на Сэма, протягивавшего ему стакан. Он взял его, хмуро поблагодарив, и уставился на двухвостую русалку так, словно она была во всем виновата.
— Не унывай, приятель, — сказал Клинт и наконец-то сел, отрегулировав свой слуховой аппарат в правом ухе. — Никто на самом деле не смеётся над тобой. Тебе просто повезло стать звездой сегодняшнего эпизода в Ежедневном Роджерсе.