Вечером люди собрались в кают-компании. Бортинженер, постаревший за один день на десяток лет, вышел вперед и медленно, не глядя людям а глаза, начал:
– «Жук» не вышел на связь. Маяк его также молчит. Мне больно это говорить, но мы должны предполагать, что случилось худшее, машина и люди погибли.
– Но что могло угрожать вездеходу? – спросил буровик, – ведь это же настоящий танк.
– Я не знаю, – вздохнул Бортинженер. Они могли провалиться в карстовую пещеру, на вездеход могло упасть одно из исполинских деревьев, им могло встретиться незамеченное водителем болото. НЕ ЗНАЮ, – медленно, с ожесточением повторил Бортинженер. Мы слишком мало знаем об этой планете.
– Что же теперь делать? – тихонько задала вопрос, мучивший всех, Ежик.
– А вот это я знаю. – твердо произнес Ботинженер. – Мы должны попытаться снова. Завтра же мы отправимся к станции ретранслятора на двух вездеходах, по четыре человека в каждом. Двое остануться на «Можжевельнике». Кто, я уже решил, и этот вопрос не обсуждается. Мы ДОЛЖНЫ, – он подчеркнул последнее слово голосом, – добраться до этой чертовой станции и вызвать помощь. Несмотря на этот неправильный туман, на этот лес, необъяснимое излучение. Вопреки всему. Мы с Земли, а это значит, что для нас нет преград в этой Вселенной. Один вездеход возглавлю я, другой – Техник. Двигаться будем на расстоянии видимости, один позади другого. Будем меняться местами каждый час. В кабинах будем находиться в скафандрах. Есть возражения?
Все молчали.
– Хорошо, вот списки тех, кто идет к станции. На корабле остаются Ежик и Врач.
– Почему мы?! – Одновременно возмущенно вскинулись оба.
Бортинженер посмотрел в глаза Ежику и сказал тоном, не терпящим возражения: – Вы оба знаете, почему! И не нужно спорить, так надо.
Расходились все молча. Скорее всего этой ночью никто на «Можжевельнике» не спал. Утром у всех были отяжелевшие лица, люди спускались к кессону, кивали друг другу и молча влезали в скафандры. Особенно тщательно проверяли плазмоганы и запасные энергоячейки к ним. Бортинженер и Техник принесли два тяжелых бластера с треногами, которые уложили в стоящие у еще закрытого грузового люка вездеходы. Прощаться не стали, просто пожали руки остающимся Ежику и Врачу.
Через двадцать минут огни кормовых фонарей растворились в тумане. Ежик и Врач попеременно сидели в рубке, дожидаясь сеансов связи. Хуже было то, что эти вездеходы не были оснащены маяками и в перерывах между сеансами оставшихся грызла неизвестность. Связь была очень нустойчива, порой было сложно разобрать слова, забиваемые свистом и срежетом эфира. Вдобавок, над лесом разразилась сильнейшая гроза, и ослепительные молнии непрерывно били из густых туч в верхушки деревьев. Дважды вездеходам приходилось огибать упавших лесных исполинов, ращепленных буйством стихии. После грозы связь стала еще хуже, видимо, слишком много электричества впитала в себя атмосфера. Утром третьего дня с вездехода Бортинженера им сообщили радостную новость – они были уже вблизи опушки! Туман совсем поредел, и сквозь него уже можно было разглядеть далеко впереди между стволами начало поросшего высокой травой склона. С вездехода Техника подтвердили, что и они видят то же самое. Ежик с Врачом кричали от радости, вторя голосам с вездеходов.