— Максим Валерьевич, вам плохо?
Нет, бля, мне хорошо! Стою тут, рядом с туалетом, весь такой из себя бледный и замученный, опираясь на стенку рукой, только потому что ноги от счастья отнялись! Повернул голову и наткнулся взглядом на итишного поросенка Тимура. Он был таким безобидно-розовым и огромным, что мое бешенство просто-напросто утонуло в многослойных складках его тушки и погасло, уступив место усталости и отчаянию. Ну почему мне все время попадается на глаза поросенок, и только раз в пятилетку Рыжик? Я за полтора месяца, прошедших с нашей первой встречи, его только несколько раз мельком видел.
— Я могу вам помочь? — не отставал от меня Тимур.
— Букет из 101 розы достанешь через двадцать минут — премию выпишу в размере месячного оклада, — грустно ответил я.
А чего веселого? Все цветочные киоски в округе наверняка пусты, ведь у Потаповой сегодня День Рождения, а эта беда похлеще 8-го марта.
— Не вопрос, все оформлю в лучшем виде, — неожиданно ответил Тимур, вытащил из кармана телефон и бодро зашевелил булками к себе в отдел, вопя в трубку на весь коридор: — Санек, ты в офис едешь? Спасай! Дело жизни и смерти…
Я не поверил Тимуру и неизвестному Саньку ни на грош и пошел в кабинет искать срочную службу доставки цветов, но заняться этим обреченным на провал делом не удалось, потому что мне позвонил Босс. Слегка попинал ногами по почкам за то, что я надерзил генеральному директору (Ах ты ж, скотина! Так ты не только натурал, но еще и стукач?! За это ты, драгоценный мой начальник, огребешь отдельно), и попросил потерпеть его еще полгода. Я тяжело вздохнул и согласился. Как будто у меня выбор был! Думать о том, на хрена Боссу сдался этот недоумок, не хотелось. Меньше знаешь — крепче спишь. Босс любил с сильными мира сего в шахматы людьми играть. Раз мне не позволил директора убрать, значит, подставит и уберет его сам. Срок тоже понятен, так что оставалось только время тянуть.
Я откинулся на спинку моего любимого кресла, увидел, что время без пяти минут шесть, и на секунду прикрыл глаза рукой, понимая, что пора идти к Потаповой даже без цветов. Катастрофа! Достал из стола бутылку Asti Martini и двинулся на казнь, но дверь распахнулась и явила мне ЕГО. Нельзя же так со мной!!! Два месяца ни одним глазком — и тут такое! Кожаная куртка и джинсы облепили Рыжика плотнее некуда, влажные локоны на лбу скрутились в колечки, а на светлой коже выступили конопушки. Раскрасневшийся, распаленный и слегка расхристанный, он смотрел на меня смеющимися зелеными глазами и сжимал в руках огромный букет роз.
— Ты пришел ко мне с предложением, от которого я не смогу отказаться? — не слишком умно пошутил я, с ужасом понимая, что одно неловкое движение — и я наброшусь на Рыжика с поцелуями. Он жестоко покраснел и…
Санек
Я растерялся. Я растерялся так, что даже не смог ему ответить. Кровь хлынула к щекам, а в голове зашумело. Максим Валерьевич стоял совсем недалеко от меня, сжимая в руке бутылку шампанского, вроде бы такой же, как всегда: элегантный, безупречный и насмешливый, но… Но в глазах у него веселья не было, а было… Мне даже страшно стало от того, что там было. Правду говорят: в тихом омуте черти водятся! Я вручил ему букет и рванул из кабинета со всех ног.
Максим
Бля, ну что я за невезучий пидорг-то за такой? Ни себе, ни людям! Не успел даже поцелуем себя порадовать, а золотце свое напугал. Спалился, как последний натурал! Рыжик убежал от меня в прямом смысле слова, а я пошел к Потаповой, зачем-то оставляя на столе две вытащенные из букета розы. Гадюка, увидев меня, опустила раздутый капюшон, спрятала раздвоенный язык и даже предложила распить бутылку шампанского, что было явным отступлением от правил и знаком ее хорошего ко мне отношения. Бля, и что теперь делать? Змеиные глаза потрепанной годами и жизнью Белоснежки смотрели на меня в упор и обещали все муки ада, если я откажусь. Придется пить, хоть мне и нельзя. Я пьянею с первого же глотка. Яойский бог! Услышь меня и не дай наделать глупостей, я тебя умоляю!
…
Стенки коридора мягко качались в такт моим шагам. Не, я все-таки крут! Напоить Потапову до невменяемости всего за час — это надо уметь. А она вполне себе нормальной становится, когда выпьет. Моя симпатичная старенькая подружка гадючка. Мы с ней славно повеселились, вспоминая самых забавных жертв наших репрессий. Та-а-ак, а какого хера на моем столе две розы лежат? Меня что уже, кто-то похоронил? Да хрен вам всем! Я живее всех живых! И тут я вспомнил, что цветы мне подарил Рыжик. Мальчик мой, любимый, золотце… Ик… Ой, бля… растащило-то меня как, а? Нельзя мне шампанское пить, не-ль-зя. Ладно, что у нас там по расписанию? Ах да, домой пора ехать. Я взял цветы в руку и с трудом надел пальто. Ненавижу розы: колючие, длинные, за подкладку цепляются и в рукав ни хера не пролазят. Чуть не сломал!
Подлая дверь приложила меня по лбу и сбила с мысли, отправляя вместо лифта вглубь офиса к итишникам. Мне ж вторая роза не нужна, я ее моему золотцу обратно подарю. Порадую мальчишку. Та-а-ак, и где же в этом невероятном бардаке обитает Рыжик? Нет, итишники все-таки поросята, все в своего начальника. Вроде серьезные люди, начальники, а все равно весь кабинет в проводах, гудящих железках и грудах металлолома. Свинарник, ептыть, самый настоящий! Ну за каким хером надо по полу провода раскладывать? Чуть не упал!
— Максим Валерьевич?
Рыжик. Ах, ты ж мой недосягаемый натуральчик! Так бы и съел. Встань из-за стола, не таись, я хочу видеть тебя целиком. Вот, умничка, совсем другое дело. Глаза свои ведьмовские от меня не прячь, золотце, я ж те щас подарок делать буду. Ай! Роза, бля, сволочь колючая, не отцепляется. Уфф, получилось. Одна ему, одна мне. Лучше бы, конечно, и ее, и Рыжика ко мне домой отвезти, но, наверное, не сегодня. Что-то пол подо мной слишком сильно качается, да и вид у моего мальчика какой-то зашуганный.
— Не смотри на меня так, Рыжик. Я не хотел тебя напугать.
Ой, а рука-то у меня какая самостоятельная, а? Прям как и не моя вовсе — тянется к конопушкам на симпатичном лице, и остановить ее невозможно. Ох! Так и знал. Кожа на ощупь такая нежная, что аж яйца свело. Тщательно выбритая щека и мягкие губы под пальцами так и манят целовать их до бесконечности. А что? Отличная идея!
— Максим Валерьевич, не надо, — увернулся от моих губ Рыжик.
— Не надо, так не надо.
Подумайте, какая цаца! Я тут, понимаешь, а он! Обида понесла меня на выход. Точнее закружила. Ох, не надо было мне так резко поворачиваться. Где-то тут стол был, опереться на него, что ли? А то так и буду на одном месте кружиться, как юла. А я не юла! Я этот, как его, большой и зубастый, а, Дракон! Ай, больно! Роза, бля, поганка колючая! Какой дебил цветы на стол бросил? Я ж упаду, если держаться не буду.
— Я помогу вам, ладно?
Рыжик. Золотце мое, конечно помогай. Куда поведешь, туда и пойду. Я ж с тобой хоть на край света! Ох, ты ж ептыть! Какие у тебя сильные руки и горячее тело! Поскорее бы до постели добраться. А вообще, какого хера мы друг друга за талию держим, а не за задницы? Прицел сбился? Щас поправим. Вот, так гораздо лучше. Мммм, какая же у тебя упругая попка! Может, хватит уже идти? На фига нам кровать? Мы ж не дамы, в конце-то концов.