В других же городах он, по его словам, работал у кустарей, а в Ковно — еще и на металлообрабатывающем заводе братьев Тильманс, что, впрочем, вызывает большие сомнения.
Возможно, Ежов и дальше оставался бы в родных краях, если бы не начавшаяся война. Территория, на которой он пытался найти применение своим способностям, в одночасье оказалась прифронтовой зоной, и задерживаться здесь стало небезопасно.
«Во время войны, — пишет Ежов в автобиографии, — возвратился я обратно в Питер и поступил на работу на Путиловский завод, но через некоторое время (через какое, не помню) попал в число «неблагонадежных», был снят с учета [то есть лишен брони, предоставляемой рабочим оборонных предприятий] и отправлен в армию»{9}.
Глава 2 Солдат царской армии
В вышедшей в 1937 г. небольшой книжечке «Великая социалистическая революция в СССР» будущий корифей советской исторической науки И. И. Минц, рассказывая о революционном прошлом членов тогдашнего Политбюро ЦК ВКП(б), посвятил несколько строк и Ежову, в частности периоду его службы в царской армии. Минц писал:
«Уволенный с завода в числе нескольких сот путиловцев за борьбу против империалистической войны, Ежов был направлен в запасной батальон. Путиловцы в батальоне организовали забастовку — не вышли на занятия и уговорили остальных солдат остаться в казарме. Батальон немедленно расформировали, а зачинщиков забастовки бросили в военно-каторжную тюрьму, в штрафной батальон.
Боясь отправки на фронт революционно настроенных солдат, офицеры перевели их в нестроевую команду. Среди переведенных оказалось человек 30 путиловских рабочих. Они организовали выступление солдат против командиров, которое чуть не окончилось убийством начальника команды. В 1916 году в команду приехал начальник артиллерийских мастерских. Ему нужны были токаря и слесаря. Вместе с другими рабочими взяли и Ежова»{10}
Стараниями И. И. Минца перед читателем представал образ убежденного противника царского режима, одного из тех, кто в нелегкой борьбе с самодержавием готовил грядущую победу пролетарской революции. Приходится, однако, констатировать, что из всего рассказанного историком действительности соответствуют лишь названия некоторых воинских частей, в которых Ежов и в самом деле служил.
Прежде всего следует отметить, что призывался Ежов не из Петербурга, как следует из его автобиографии и из повествования И. И. Минца, а из села Волхонщино Крапивенского уезда Тульской губернии{11}. Здесь, как уже упоминалось, родился и жил до ухода на военную службу его отец, и сюда же, к родственникам по отцовской линии, Ежов переехал после того, как вынужден был в связи с началом войны прервать свои странствия по прибалтийским землям. А это означает, что никакой компании сослуживцев с Путиловского завода, переходящей с ним из одной части в другую и устраивающей там забастовки и подстрекательства к убийству командиров, в солдатской биографии Ежова не было. К тому же «несколько сот путиловцев», о которых упоминает Минц, оказались уволенными и попали в армию только в феврале 1916 г., когда завод из-за забастовок был закрыт, и свыше двух тысяч рабочих призваны на военную службу, причем часть из них, действительно, была отправлена в дисциплинарный батальон. Но Ежов к тому времени давно уже тянул солдатскую лямку.
Миф о Ежове — борце против империалистической войны — призван был скрыть подлинные обстоятельства его военной биографии, мало соответствующие тому образу революционно настроенного рабочего, который он создавал в своих анкетах и автобиографиях. Несмотря на то, что Ежов тщательно оберегал свой маленький секрет, Минц, из оказавшихся в его распоряжении документов, знал, как обстояло дело в действительности. Однако, будучи опытным советским историком, он правильно понимал свою задачу и писал не о том, что было, а о том, что должно было быть.
Дело в том, что, в отличие от своих сверстников, попавших в армию одновременно с ним, Ежов не был мобилизован, а отправился служить добровольцем (или, как тогда еще говорили, охотником). Из приказа по 76-му запасному пехотному батальону (г. Тула) от 16 июня 1915 г.:
«Прибывшего от Крапивенского уездного воинского начальника охотника Николая Ежова… зачислить в списки батальона в 11 роту и на все виды довольствия с 15 сего июня»{12}.
И везде, в тех частях, где Ежов проходил службу, против его фамилии в списках личного состава всегда указывалось — доброволец.