«Второе выступление в Tonic стало одним из самых сильных, что я видел у Current, – рассказывает Химанн. – В тот день Тибету исполнилось 39 лет, все были на взводе. Фотограф The New York Times работал со вспышкой, Тибета это достало, он хотел, чтобы тот ушел, но не мог сказать об этом. Тогда Андрия встала и попросила фотографа прекратить съемку. На сцене Тибет расплакался, настолько он был переполнен эмоциями, вновь переживая все то, что чувствовал, когда работал над песнями. Он вновь ощутил тесную связь со своими текстами. Думаю, это лучшее, что может произойти с исполнителем». Первые два вечера в качестве поддержки выступали Энни Энксайети и Джонатан Пэджетт, чревовещатель и член фан-клуба Томаса Лиготти. Тибет попросил Пэджетта с его куклой Реджи Макраскалл придерживаться традиционного водевильного материала 1920-х, а не подыгрывать аудитории Current 93, полагая, что так представление станет еще более жутким. На последнем концерте Тибет исполнил один из самых вдохновенных апокалиптических текстов, «The Sea Horse Rears To Oblivion», в третий момент исключенный из Soft Black Stars, но изданный ограниченным тиражом в ноябре 2002 года. Позже Кэшмор и Nature & Organization перезаписали композицию для альбома Heather. «Текст был очень насыщенным, напоминая „The Seven Seals“ c Lucifer Оver London, и я решил, что это может перебить весь альбом, – объясняет Тибет. – Перед выступлением в Tonic я показал песню Майку, он посоветовал сделать очень простую версию с использованием атмосферных, стремительных аккордов».
Рассказывая в The New York Times о выступлении Current 93, Бен Рэтлифф писал: «Current 93, британская готик-фолк-группа, во главе которой стоит худощавый харизматичный поэт Дэвид Тибет, – идеальный культурный эксперимент. У нее есть небольшое сообщество поклонников, чья преданность невероятно глубока. Группа столь уверенно и уютно устроилась в уголке андеграундной рок-экономики, что ни разу не подвергалась нападкам и не страдала из-за нереалистичных ожиданий от продаж. Current 93 занимает уникальное место: выпуская по два альбома в год, группа не участвует в фестивалях, редко дает интервью и полностью отвечает глубоким потребностям своих поклонников, жаждущих болезненного успокоения в фантазиях о том, что мир – одна большая бесплодная пустошь. В пятницу, когда мистер Тибет, коротко стриженный, в ярком пиджаке, вышел на сцену в сопровождении гитариста Майкла Кэшмора, толпа мгновенно стихла. Мистер Тибет не поет, он ясно и скоро читает свои стихи под негромкий аккомпанемент минорных аккордов акустической гитары. Его творчество касается Бога и крови, но не крови из хорроров: он пишет метафоричнее и с меньшим смакованием. Его можно назвать идеальным современным воплощением чахоточного поэта рубежа веков, помешанного на своей болезни. Большеглазый, тревожно хрупкий и серьезный, он опускается на колени и беспрестанно кланяется, переполненный эмоциями, декламируя такие строки, как „великий кровавый молчаливый занавес этого мира“ и „продай все, что имеешь, / отдай это котятам / и вылей молоко у могилы Луиса“. Когда на сцене появляются второй гитарист и скрипач, музыка напоминает старинные английские баллады».
«Когда в NY Times Тибета сравнили с чахоточным поэтом XIX века, я подумал, что это очень верно, – говорит Баденхолзер. – Но для меня все выглядело еще более странно. На сцене он так быстро раскачивался вверх-вниз, что его фигура начала размываться. В сочетании с обликом из XIX века складывалось впечатление, будто Тибет находится в этом мире не полностью, словно во время выступления он начал развоплощаться. Лора никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным, представление ее напугало. Тибет выглядел без прикрас, что вполне могло отвратить людей, ожидавших развлечения. Но, на мой взгляд, все было потрясающе. У меня мурашки бегали по коже. Это одно из самых сильных выступлений, какие я только видел. Мы оказались свидетелями шаманского ритуала – перед нами предстал призрак».