«Женский Whitehouse? Конечно, можно так сказать, – соглашается Тибет. – И все же я думаю, что Fistfuck гораздо театральнее. Whitehouse тоже были по-своему театральными, но они были такими сами по себе, без реквизита. Ребята из Whitehouse ходили в чем попало. Уильям иногда надевал кожаный плащ, но идея заключалась в том, что они выглядят как обычные парни, как все – если вы только не знаете, что действительно скрывается за их обликом. Конечно, насчет Fistfuck вы тоже могли задаваться вопросом, что скрывают их обтягивающие резиновые одежды, но понять это было невозможно». Одновременно с музыкальной карьерой Роджерсон снимала кино. Ее самой известной короткометражкой была «Twisting The Black Threads Of My Мental Marionettes» – душераздирающее исследование мазохизма, саундтрек к которому записали Стэплтон и его друг Джефф Кокс. Стэплтон уничтожил пленку, но видевшие фильм (а он показывался в нескольких артхаусных кинотеатрах Лондона) описывают его как экстремальную версию сценических шоу Fistfuck со множеством сексуальных унижений с применением молотков, бритв и терок для сыра. «Я едва смог смотреть это, – говорит Стэплтон. – Это чересчур для меня. Я сделал милейший саундтрек, но это не мое. Мне было неприятно даже хранить пленку у себя дома. Фильм слишком тяжелый. Если бы его увидели власти, Дидо наверняка посадили бы». «Это синхрония, – продолжает Роджерсон. – О чем бы ты ни думала, ты неминуемо притягиваешь это, а вокруг меня в то время было полно парней, склонных к саморазрушению. Меня интересовало, что в нашем обществе нет никаких ритуалов, и этим фильмом я хотела показать, что такое быть молодым, потерянным и запутавшимся. Кинокартина целиком принадлежит им. Я никого ничего не заставляла делать. Не было никакого сценария. Я просто поставила камеру в очень мрачном помещении и наблюдала за происходящим».
Она сняла еще одну корометражку, названия которой уже не помнит, состоявшую из статичного плана мужчины, который вытаскивает из-под своей одежды сердце и медленно массирует его, прежде чем впасть в исступление и начать его трахать. «Меня с детства привлекало все необычное», – признается Роджерсон. Ее детство было крайне трудным. Исключенная из нескольких интернатов за плохое поведение, она сбежала из дома и по сей день едва знает своих родителей. «Мне крайне тяжело общаться с ними. Они уверены, что все, что я когда-либо делала, было настоящим ужасом, – рассказывает она. – Постоянно повторяют: „Смотри, что сделали с тобой эти наркотики!“ Я никогда не смогу на них положиться или обратиться к ним, если попаду в беду. Они меня просто не слышат».
«У Дианы действительно были вызывающая репутация и грозный характер, – соглашается Джон Мерфи. – Она была известна своим провокационным поведением. Мы с Роджером Смитом делали саундскейпы и нойз по меньшей мере для одного шоу Fistfuck. По сути, это был фетиш-перформанс, в ходе которого Диана и Джилл выполняли садомазохистские ритуалы над несколькими сабмиссивами, комментируя происходящее. Все это сопровождалось стеной неземного нойза, напоминавшим Whitehouse с врезками вокала Дианы и Джилл».
Двухдневный фестиваль в Air, на котором выступали и Fistfuck, был таким же хаотичным событием, как «Равноденствие». Гослинг, как обычно, буйствовал, катая по залу огромные металлические барабаны, на которые его только что стошнило. Бэланс окрестил его Жанной д’Арк, а себя называл Легионом. «Понятия не имею, откуда это взялось, – пожимает он плечами. – Это был один из тех случаев, когда крышу из-за наркотиков снесло настолько, что каждые пять минут переизобретаешь себя заново. Перформансы были экстремальными. Помню, оборачиваюсь я, а у Гослинга в руке скальпель, которым он режет себе голову, а когда дошел до языка, то и по нему резанул! У него изо рта полилась струйка крови, смешанная с блестками». «В ту ночь я совсем слетел с катушек, – соглашается Гослинг. – Для меня такие события всегда были перформансом, но я старался привнести в них элемент футбольного хулиганства. Сейчас мне уже трудно объяснить тогдашний нигилизм. Оглядываясь назад, я не понимаю, почему был таким. Мне повезло, что я остался жив. Либо у меня были серьезные проблемы с психикой, либо я просто любил выпендриваться. Возможно, и то и другое».