10
вдохновенные места и выходят зараз, залпом, а остальное все претяжелая работа"
{Ф. М. Достоевский, Письма, т. IV, М. 1959, стр. 198-199.}.
"Мне случалось слышать от него, - вспоминал Страхов, - что для
излечения от падучей доктора одним из главных условий ставили - прекратить
вовсе писания. Сделать это, разумеется, не было возможности, даже если бы он
сам мог решиться на такую жизнь, на жизнь без исполнения того, что он считал
своим призванием".
* * *
Белинский проницательно увидел, что Достоевский пошел дальше многих
писателей гоголевской школы. Приковывая внимание к противоположности
нищеты и богатства, приниженности и власти, писатель представлял это
противоречие не как моральную, а как социальную проблему. П. В. Анненков
воспроизводит в своих воспоминаниях слова Белинского, назвавшего "Бедных
людей" первой попыткой "социального романа" в русской литературе.
В воспоминаниях П. В. Анненкова приводится необычайно важная мысль
Белинского. Герои "Бедных людей", даже очутившись на дне жизни, не теряют
высокой человечности, сочувствуют друг другу, помогают в беде, осуждают
несправедливость "сильных мира сего", но они пассивны, и сама
действительность разбивает отвлеченное человеколюбие. "Дело тут простое: нашлись добродушные чудаки, которые полагают, что любить весь мир есть
необычайная приятность и обязанность каждого человека. Они ничего и понять не
могут, когда колесо жизни со всеми ее порядками, наехав на них, дробит им
молча члены и кости. Вот и все, - а какая драма, какие типы!"
"Да вы понимаете ль сами-то, <...> что это вы написали! - воскликнул
Белинский при первой же встрече с Достоевским. - Осмыслили ли вы сами-то всю
эту страшную правду, на которую вы нам указали". В самом деле, картины, созданные Достоевским, имели объективное содержание, которое в полной мере
не было ясно и самому автору.
Направление мысли Достоевского было гуманистическое,
демократическое, пафос освободительных стремлений вдохновлял его. Недаром
он писал, что "восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо
гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков", есть
"неотъемлемая принадлежность и, может быть, историческая необходимость
девятнадцатого столетия" {Ф. М. Достоевский, Собр. соч., т. XIII, М.-Л. 1930, стр.
526.}. Но Достоевскому еще предстояли долгие и мучительные искания путей
восстановления погибшего человека.
В 1845 году Достоевский познакомился с Некрасовым и Белинским; в
январе 1846 года в "Петербургском сборнике" Некрасова был напечатан его
первый роман "Бедные люди". 22 апреля 1849 года он был арестован по делу
петрашевцев. Эти четыре года полны резких перемен в судьбе писателя, в
отношениях его с окружающими. То радость признания, то горечь осуждения; то
11
знаки самого искреннего сочувствия со стороны Белинского и его кружка, то
резкое недовольство новыми его произведениями. В некоторых воспоминаниях
(И. И. Панаева, А. Я. Панаевой) эти изменения в отношениях объясняются
узколичными мотивами: Григорович и Панаев были-де слишком насмешливы,
Достоевский-де возгордился, Тургенев же был чересчур барствен и т. д. Но
существо расхождения Достоевского с кружком Белинского было совсем не
мелким - это было расхождение по коренным вопросам литературного развития
того времени - о реализме, народности, общественном значении искусства.
Разойдясь с кружком Белинского, Достоевский продолжал искать
соприкосновения с носителями революционной мысли. Он стал участником
кружка Петрашевского.
Современники Достоевского по-разному представляли себе отношение
молодого писателя к революции. Доктор Яновский считает, что Федор
Михайлович, как человек "доброты неисчерпаемой и сердцевед", не мог быть
никаким "заговорщиком или анархистом" и не мог сочувствовать социализму. П.
П. Семенов-Тян-Шанский писал, что "революционером Достоевский никогда не
был и не мог быть, но, как человек чувства, мог увлекаться чувствами
негодования и даже злобою при виде насилия, совершаемого над униженными и
оскорбленными <...>. Только в минуты таких порывов Достоевский был способен
выйти на площадь с красным знаменем". Иначе говоря, протест Достоевского
сводился только к эмоциональному порыву, и не больше того. Думается, что это
не так. А. П. Милюков сообщает, что Федор Михайлович высказывался о делах
законодательных и административных, о цензуре, о злоупотреблениях властей, и