Снится какая-то ересь – я не могу вспомнить что, но просыпаюсь буквально через час, после того, как закрываю глаза. Просыпаюсь чуть ли не в холодном поту, резко подскакивая на слишком широкой кровати, и долго смотрю в стену, обклеенную дорогущими дизайнерскими обоями.
Себастьян настороженно следит за мной, кажется, что он тоже не спит ночами, но выглядит, однако, намного лучше чем я.
- Тебе лошадиную голову в постель не подкидывали, шеф?
Что он несет? Ах, ну да… «Крестный отец», да? Боже, какой бред. Видимо я абсолютно свихнулся.
«Если тебя ранят – никогда не приходи в мой дом»
- Сколько раз тебе повторять?! – шарахаюсь от него. – Я же говорил тебе!
Себастьян молчит, сжимая зубы, попеременно зажимая то руку, то ребра.
- Сколько повторять? У меня и так неделя тяжелая, а тут ты, среди ночи, весь в кровище!
- Твои дела улаживал, засранец.
Я даже дар речи потерял. Ладно, спишу на болевой шок, но припомню, припомню.
Он меня пугает. Не знаю – мне нравится кровь, но сейчас он меня пугает.
- Куда мне еще было идти?
Я не знаю, куда тебе надо было пойти. Я не знаю, куда ходят наемные убийцы, когда у них прострелена рука, а в ребра, кажется, можно тыкнуть пальцем, причем в саму кость. Если, конечно, хочешь тыкать пальцем в подобие кровавого месива. Я никогда так неаккуратно не работаю.
Это ужасно.
Мечусь по комнатам. Я не знаю, что ему нужно, откуда мне знать-то? И кажется только мешаю, потому что снайпер шипит, отмахиваясь здоровой рукой.
- Бас, ну что мне делать?
- Уйди, а… Джеймс, просто уйди. Ничего смертельного, у тебя еще будет шанс прикончить меня лично.
- Но…
- Джеймс, не дергайся. Успокойся. Иглу принеси. И все остальное.
Говорит сквозь зубы. Выплевывая слова. Непривычно.
Успокойся. Действительно, чего я дергаюсь-то? Игла?
- Я тебе что, белошвейка? Откуда в этом доме вообще могут быть иглы?
Опять отмахивается.
- Сумка, Джим.
До меня доходит – приношу из его комнаты сумку – тяжелая, зараза, не знаю, что он в ней хранит, но не распаковывал при мне ни разу.
- Я посмотрю.
Жмет плечами.
Никогда вживую такого не видел – в фильмах да, всяческие супергерои только так на себе зашивают все подряд и чуть ли не трепанацию черепа в полевых условиях проводят. И ничего – только морщатся чуть-чуть.
Впрочем, снайпер тоже только морщится, да губы кусает – жуткое зрелище.
Да нет, не снайпер – жуткое зрелище, а те блестящие металлические штуковины, которые он извлекает из сумки. Подхожу ближе, кручу в пальцах длинный зажим, изогнутый и с плоскими концами.
- Джим, не мешай, дай сюда.
- И что этим делают? – протягиваю, – Твою мать! Себ! Это ужасно!
«Этим» киллер жмурясь и тяжело дыша, ковыряет в руке; хромированная сталь погружается в плоть, неглубоко, но выглядит все равно отвратительно. Вытаскивает небольшой сплющенный кусочек металла, откладывает щипцы на стол.
- Джим, не стой над душой.
- Почему ты такой спокойный? – мне правда интересно.
Как можно вот так буднично сидеть на кухне, уставленной итальянской мебелью и немецкой техникой, оставлять кровавые отпечатки на винтажном столе и…
- Черт, ты это еще и зашивать будешь?
- Предлагаешь так оставить?
Придвигаю стул чуть ли не вплотную. Кровь на коже уже подсохла.
- Шеф, протянешь руку – я тебе ее отрежу.
- У тебя там и скальпель есть?
- Можешь мне поверить.
Обтирает руку – принюхиваюсь – точно, водку развел с водой. Любопытно.
- Что дальше?
- Мориарти, ты можешь заткнуться и не мешать?
Вон как заговорил. Ну-ну, Себастьян, я запомню.
- Ладно, помоги.
Еще чего.
- Джеймс.
Ладно уж.
- Что, малыш? Папочка тебе поможет.
- Руки вымой. Достань из стопки иглу и из другой - нитку. Вдень одно в другое, ладно?
Ладненько, Джим может поиграть в медсестру. Джим моет руки с мылом, лезет пальцами в стопки с водкой. Вообще интересно, мне нравится.
- Из меня получилась бы хорошенькая медсестричка, а, Себ?
Принимает из моих пальцев изогнутую иглу с заправленной шелковой, кажется, нитью.
Подцепляет кожу, неглубоко, с одной и с другой стороны, стягивает. А так, вроде бы, ничего сложного. Забавно, я думал все куда сложнее.
Стянув края и обрезав нить – льет сверху элитную финскую водку, морщится, немного отхлебывает из горла.
- С остальным сложнее будет, да, Себ?
Кивает.
- Неудобно.
- Хочешь – я?
- Джеймс, ты долбаный извращенец, да ни за что!
- А какие варианты? Будешь тут изображать самостоятельность? Вот мне еще не хватало твоего шестифутового трупа на кухне.
- Как всегда преувеличиваешь, Джеймс. От такого не умирают.
Скептически смотрю на разодранную кожу на ребрах и животе.
- Думаю, рано или поздно ты сдохнешь, Себастьян. Или дашь мне тебя зашить. Кажется ничего сверхъестественного в этом нет. Будешь руководить. Я буду слушаться, обещаю.
Действительно, когда мне еще представится такой шанс?
Хотя я все равно недоволен тем, что кто-то подпортил шкуру моего тигра.
Кивает – правильно, начальство надо слушать.
- На колени ко мне не смей залазить. Процесс видел – давай, вперед.
- Почему крови так мало? – обтираю кожу, аккуратно отлепляя длинные прилипшие нити, от марли, которую снайпер прижимал к ране.
- А тебе всегда мало. Было бы много – я бы, может вообще не дошел.
- А это точно не опасно? Ну, там…
- Джеймс, можешь считать это слишком длинной и немного глубже среднего царапиной.
- Да вроде как царапины сами зарастают. Ох, Себ. Это покруче, чем уши прокалывать.
- Шей давай, медсестра, блин.
- Ты бы не грубил, Себастьян, - стараюсь подцепить кожу иглой, - а то я на тебе слово неприличное крестиком вышью.
Киллер глухо смеется, края раны расходятся. Ну почему он мне всегда мешает…
- Бас. Заткнись.