Алкеникс удерживался на ногах только усилием воли, в то время как все его воины преклоняли колено и склоняли головы. Некоторые плакали, как дети. Другие царапали свои доспехи, словно хотели очистить их от грязи. Один или два возносили молитвы Темному Принцу.
Гончие пробрались на палубу и окружили примарха на манер почетной гвардии. Этого хватило, чтобы вывести Алкеникса из ступора. Уловка. Иначе и быть не могло.
— Нет, ты не он. Я видел, как он преобразился в нечто большее. Ты не он!
Его рука рванулась к болт-пистолету. Фулгрим повернул к нему голову, прищурив глаза.
— Остановись, — прогремел он.
Алкеникс выстрелил.
Треск перемещенного воздуха и мерцающие нити энергии исчезли, когда на палубе материализовался Фабий вместе с Тразином. Бойцы по всей командной рубке отступили, когда эти двое зашагали вперед, в унисон стуча по палубе скипетрами.
— Да уж. Разочаровывает. Ты не мог бы подождать хотя бы несколько часов, Флавий?
Алкеникс замер, разинув рот, и выпустил из руки болт-пистолет.
— Фабий… что это за… — префект не мог подобрать слов. Арриан тоже застыл на месте, опустив клинки. Мутанты и космодесантники вытаращили глаза, но не на Фабия, а на его спутника.
Победная улыбка Фабия померкла. Он повернулся и увидел, что Фулгрим сидит на коленях, баюкая что-то на руках. Точнее, кого-то. Тразин издал скрипучий смешок.
— Кажется, мы пришли в неподходящее время.
Байл проигнорировал некрона.
— Что случилось, Фулгрим? Что ты натворил? — потребовал он ответа, а затем с большим нажимом повторил: — Что ты натворил?
Примарх оглянулся на него, и лицо его по-детски скривилось от горя.
— Учитель… Фабий… я… — Он наклонился, и Фабий увидел, что — точнее, кого — он держал на руках.
— Игори, — вымолвил Отец Мутантов и метнулся к ней. Он опустился рядом и проверил ее состояние, жестом приказывая Фулгриму отойти. Полученная ею рана, несомненно, убила бы простого человека, но Игори была далеко не обычной. Она бы выжила. Уже только за одно это следовало быть благодарным.
— Б-благодетель, я ослушалась тебя, — слабым голосом произнесла она, схватив его за его руку.
— Что ты наделала, дитя мое?
— Я… мы… мы только хотели помочь вам, учитель, — мягко сказал Фулгрим. Фабий бросил на него до того сердитый взгляд, что примарх отпрянул. Апотекарий огляделся вокруг — повсюду валялись трупы. Изувеченный Арриан истекал кровью. Пожиратель Миров устало осел на гололитический проектор. Его дыхание было затруднено, полученные раны давали о себе знать. Он был при смерти.
— Она… она заслонила меня собой. — Фулгрим смотрел на него сверху, в его идеальных чертах читалась совершенная грусть. — Как истинное дитя легиона. — Он потянулся к Игори, но Фабий отбросил его руку. Чувство было такое, будто он ударил камень, но Фулгрим все же отстранился.
— Ее ранили, когда она защищала тебя?
— Для того вы ее и сделали, — ответил клон. — Я прочитал ваши записи. Их предназначение состояло в том, чтобы быть воинами. Служить нам. И она служила. Как вы и рассчитывали. — Примарх говорил примиряющим тоном. — И я возглавлял их, как вы и хотели.
— Как я и… — Фабий поджал губы и покачал головой. — Ты не представляешь, для чего я ее создал. Или чего желал для вас обоих. — Он огляделся. Тразин наблюдал за происходящим с большим интересом, пока на него с неподдельным ужасом взирал Алкеникс. Все остальные как будто замерли в тот момент. Даже «Везалий», казалось, затаил дыхание.
— Тогда объясните мне, — попросил Фулгрим. — Скажите мне, и я буду оплакивать ее. Для меня она — истинный воин. И она получила ранение, как истинный воин. — Он потянулся к мечу.
— Ранение, воин, — плюнул Фабий и снова огляделся. Рубку заняла целая армия — армия его творений, но верная Фулгриму. Готовая умереть за него. Или, по крайней мере, за то, что носило лицо Фулгрима. Как такое могло произойти? Как он мог быть таким слепым? — Так вот, значит, кто они для тебя? Воины?
— Да, — немного смутившись, кивнул клон. — Ваши воины. Я вел их от вашего имени.
— И КТО ТЕБЯ ОБ ЭТОМ ПРОСИЛ? — рассвирепел Фабий. Он противился желанию выстрелить из игольника в эти слишком безупречные черты, но понимал, что не сделает и одного выстрела, прежде чем Фулгрим оторвет ему руку. А может, его собственные творения нападут на него — он видел в их глазах огонь преданности новому повелителю. В конце концов, примархов создали, чтобы за ними следовали. И только сильные волей могли сопротивляться их притягательности. Так много погибших. Столько работы впустую. И ради чего? Чтобы Фулгрим поиграл в войнушку.