Стены туннелей были расписаны примитивными картинами, на которых он узнал себя, нарисованного кровью и маслом, нависающего над нечеткими, сбившимися в кучу массами, словно громадный оберегающий их паук. Он слегка улыбнулся. Мутанты вели его все дальше вниз по извилистым выдолбленным вручную проходам, которые расходились от ровных технологических каналов, словно метастазы опухоли. Воздух стал густым и прогорклым, искусственный свет сменился естественным. В туннелях горели факелы, отбрасывающие на стены длинные тени.
В шероховатых стенах были выбиты сотни ниш и щелей, образующих настоящий некрополь для костей и всякого технологического хлама, ни в коей мере не пригодного для повторного использования. По стенам и потолку змеились присвоенные электрические провода, сплетенные вместе больше с энтузиазмом, чем с мастерством. Периодически они осыпали искрами его доспехи и неровный пол.
Через галерею из рваных занавесей, сшитых из шкур и гниющей кожи, Фабия провели в широкое помещение, заполненное блоками спасенных чанов с плотью и резервуарами для клонирования, которые были расставлены, как статуи в первобытном храме, — и он помнил их все. Каким-то образом мутантам удалось спустить их в туннели. В некоторых контейнерах корчились и молотили конечностями неясные создания, очертания которых скрывал прокисший питательный гель. Челюсти с непомерно большим количеством зубов прижимались к армированному стеклу, словно в приветственных улыбках. Фабий спускался вниз по нефу монстров, когда его внимание привлек жужжащий биомодуль, занимавший место алтаря.
Он узнал его с первого взгляда. Когда-то у него было двадцать таких, построенных по очень специфическим критериям. По одному для каждого из сыновей Императора. Ему потребовались столетия, чтобы приобрести необходимый генетический материал для их воспроизведения. Ради капли засохшей крови на грязной ткани или кусочка срезанной кости он бросал целые системы в котел войны.
— И я бы поступил так снова, — сказал он вслух, и эхо повторило его слова, отразившись от стен зала-пещеры. Мутанты со вздохом опустились на колени, прижавшись лбом к полу. — Я бы повторил все заново, но уже лучше. — Апотекарий остановился и повернулся к баку для клонирования, изучая свое искаженное отражение в нем, дабы отсрочить неизбежное. Внутри плавал трухлявый скелет, закутанный в паутину из затвердевших питающих шлангов. — Я мог бы спасти нас, если бы только они послушали меня. Наши отцы бросили нас, но я мог бы вернуть их — целыми, здоровыми и в здравом рассудке. Мы могли бы отойти от края пропасти, избавиться от тяжести своих грехов. Великий крестовый поход мог бы продолжиться, как если бы его никогда не прерывали.
Несмотря на свои разглагольствования, он знал, что все это ложь. Не более чем несбыточная мечта. Последняя отчаянная попытка исправить все, что пошло не так. Необходимая неудача, доказавшая ему раз и навсегда, что пути назад нет. Что Великий крестовый поход закончился, и человечество обречено сгореть в костре собственного невежества.
Он прижал руку к стеклу, изучая отражение собственного лица, пока не отмеченное усталостью и болью. Зная, что следы их обязательно проявятся в ближайшем будущем.
— Я — последний крестоносец, точнее, был им, и это был мой город на холме. Вершина обновления, разрушенная варварами. Знамя науки, втоптанное в пыль веков сапогами дремучего неведения. — Он ощутил вспышку боли, не физической, а почти духовной — там, где могла бы быть его душа, если бы он верил в такие вещи.
Его отражение, казалось, улыбнулось ему, и в следующий миг вокс в шлеме ожил. Фабий посмотрел вниз, а когда снова поднял взгляд, его встретило уже не его лицо, отраженное в замасленном стекле, а что-то иное. Он резко обернулся, но позади ничего и никого не было. Тут он услышал чье-то пение, приглушенное и неразборчивое; нельзя было даже понять, звучит ли оно поблизости или доносится издалека.
Еще одна уловка. Еще одна ловушка. Соседний генератор застонал, словно готов был отключиться. Фабий проследил звук до последнего контейнера, занимающего конец импровизированного нефа, — своеобразного престола этой примитивной церкви. Неужели его привели сюда лишь затем, чтобы он увидел это?
«Этим» оказался один из тех баков, которые он был вынужден оставить на планете. Каким-то чудом он все еще функционировал благодаря украденной энергии.