— Не сомневаюсь.
Фабий кивнул и замолчал. Саккара закрыл глаз и продолжил свои изыскания по изоляции и уничтожению капсул с ядом, вшитых в желудок. Он явственно ощущал недовольство своего пленителя и позволил себе еле заметную насмешливую улыбку.
Через некоторое время Саккара заговорил:
— Ты смердишь нерожденным.
Фабий откашлялся.
— Он называл себя Квестором.
— Ааа… этот.
— Ты знаешь его?
— Не лично, но я читал Послания Коразина. Это существо не принадлежит ни одной из четырех великих сил. Его можно считать обедневшим дворянином, порхающим от двора ко двору. В нынешние беспокойные времена таких, как он, много.
— Он… он известен своей ложью?
— Все демоны лгут. — Саккара открыл глаза. — Если только правда не больнее. Что он тебе наговорил?
— Ничего, что бы касалось тебя.
— Тогда я не смогу помочь.
— А разве я просил?
Саккара склонил голову.
— Как хочешь.
Через мгновение Фабий сказал:
— Они ненастоящие, ты ведь знаешь.
— Они одновременно реальны и нереальны. Такова их природа. Это обретшие самосознание воплощения обмана, радующиеся тому, что могут причинить вред неосторожным. — Он поднял взгляд на апотекария. — В этом их предназначение. Они испытывают нашу волю и решимость. — Саккара улыбнулся: — Но ты и без меня знаешь об этом.
— Я знаю лишь одно — что я чертовски устал от подобных высокоумных домыслов, особенно когда их упорно пытаются мне навязать.
— Богам ты еще пригодишься.
— Богов не существует. Нет никакого дьявола. Только мы и то, что мы вытягиваем из глубин. Так с какой стати мне переживать из-за каких-то смешений психических эманаций?
Саккара изучал лицо Фабия. Сейчас тот бы молод, но под кожей виднелись изъяны. Вскоре кожа обтянет череп, а тело усохнет и съежится. Желчный по имени, желчный по натуре. Дерево, поливаемое эссенцией злости, долго цвести не может.
— Это вопрос или утверждение?
— И то и другое, — сплюнул Фабий, сжимая и разжимая кулаки, отчего сервоприводы в его латных перчатках тихо поскуливали. — И вместе с тем ни то ни другое. Я видел… — Он покачал головой. — Я избавлюсь от всех богов и их почитателей.
— Что, даже от себя? — Фабий резко обернулся, и Саккара развел руками. — Патер Мутатис, Отец Всех Мутантов, ты бог, пусть и один из меньших. Меньше даже Квестора, которому как Вестнику Темных Истин поклоняются на миллионах планет. Но все равно ты бог для почитающих тебя низших существ. И мое неприятие это никак не изменит.
— Я не требовал от них поклонения.
— Его не требовал и Труп-Император, садясь на этот чертов трон. И погляди, что из этого вышло. — Саккара фыркнул. — Еретик, ты ведь помнишь, что мы много раз вели этот разговор? Мы оба знаем, что ты держишь меня не ради развлечений и не как инструмент, а чтобы было с кем поспорить. Ты знаешь, что я прав, и отчаянно хочешь доказать мне, что я ошибаюсь. — Он впился в Фабия суровым взглядом. — Если Квестор сказал тебе что-то, то только истину. Не единственную, ведь их столько же, сколько звезд на небе, но все равно — истину. Ты не веришь в богов, но это не значит, что они не верят в тебя.
— Абсурд.
— А как они могут не замечать того, кто за века отправил им столько подношений? Ты служишь им лучше, чем многие из надрывающих глотку в хвалебных песнях. Я видел это своими глазами и слышал от той, кого ты любишь сильнее всего. — Фабий замер. Несущий Слово расхохотался. — О да. Мы говорили с ней в грезах, я и она, твоя блудная дочь. Я видел, как в мускусных садах Темного Принца она танцует в серебристом свете скованной луны — возлюбленная Его и Его избранного наследника.
— Наследника… Фулгрима?! — голос Фабия стал хриплым, надломленным от изумления. Он метнулся вперед, схватив Саккару за шею; вздернутый в воздух Несущий Слово закашлялся, задыхаясь. Клинки, пилы и дрели хирургеона метнулись вперед, словно лапы разъяренного насекомого. — Объяснись, — зашипел Байл. — И будь краток. Что она сказала?
Саккара вцепился в руку апотекария, пытаясь ослабить давление на шею. Он знал, что пленитель не убьет его, но это отнюдь не избавляло от боли или ран.
— Лишь то, что ты следуешь по тому же пути, что и всегда, что смерть ожидает тебя впереди и позади, — просипел Несущий Слово. — Но что ты не сойдешь со своего пути, даже когда придет пламя.
— Загадки… Проклятые загадки. — Фабий выпустил его. — Если она хочет предупредить меня, то почему нельзя сказать прямо?
— Таковы пути нерожденных, — Саккара закашлялся, потирая шею, — а теперь она нерожденная, кем бы ни была прежде и какой бы ты ни хотел ее сделать изначально. — Он посмотрел на своего поработителя и засмеялся. — До чего иронично, что при всей своей мудрости ты никак не можешь осознать таких простых вещей.