Речь идет о книге Н. Ильюхова и М. Титова «Партизанское движение в Приморье», вышедшей в ленинградском издательстве «Прибой» в 1928 году. Фадеев пообещал ко второму изданию книги написать письмо в «Литературную газету», «Красное знамя» и «Тихоокеанскую звезду», чтобы объяснить: фамилия попала в «Разгром» случайно, путать персонажа с Тимофеем Мечиком нельзя[241].
Потом приморские литераторы активно исправляли «легкомыслие» Фадеева, сочиняя повести о героической партизанской борьбе Тимофея Мечика со товарищи. Он фигурирует, например, в романе дальневосточного литератора (и, кстати, секретаря Совета министров ДВР) Павла Сычева «Земля, омытая кровью».
Упомянутый Фадеевым московский спекулянт мог быть родственником владивостокских Мечиков. По крайней мере, об этом пишет Донат Мечик (сам он был младше Михаила и с Фадеевым не общался). «Смутно помню, как неожиданно приезжал во Владивосток в двадцатых годах двоюродный брат отца, тоже Исаак Мечик. Он считался богатым человеком и в годы НЭПа развернул коммерческую деятельность в Москве. Спустя какое-то время мне показали в шанхайской газете рекламу его фирмы. Видимо, он бежал из Владивостока через китайскую границу, узнав, что ему угрожает репрессия. Возможно, он и находился в списках Фадеева», — считает Д. Мечик.
Фамилия фамилией, но прототипом (одним из прототипов) Мечика мог быть и совсем другой человек. А именно — Ися Дольников, «соколенок» и сын владельца комиссионного магазина. Об этом Асе Колесниковой писал сам Фадеев. Другой «коммунар» — Яков Голомбик, присутствовавший на первых чтениях «Разгрома», — пишет, что он и не подозревал об этом: «Только Петя и Гриша (Нерезов и Билименко. — В. А.) обратили внимание на то, что лошадь Мечика названа в романе так же, как лошадь Дольникова, но значения этому они не придали». Бывший партизанский командир Мелехин потом рассказывал Голомбику: когда его бойцы, воинственно настроенные, явились к Фадееву, чтобы «расправиться с ним за клевету на их товарища Мечика» (Тимофея), писатель ответил им: не волнуйтесь, Мечик — это Дольников. Обошлось без рукоприкладства, но обида осталась.
Тем более обижен был сам Дольников. По его словам, он переживал настоящую трагедию, увидев в Мечике свои черты[242]. Возмущенный, пришел к коммунарам, жившим уже в Москве. «На нашем „суде чести“ Фадеев объяснил, что писатель имеет право изобразить человека так, как сам его видит, — пишет Голомбик. — Мы обсудили вопрос и нашли, что сравнение Дольникова с Мечиком является следствием личной неприязни Сашки к Иське, появившейся после их ссоры в отряде. Дольников протестовал против того, что остальные коммунары ездят в разведку, участвуют в стычках с японцами, а он оставлен при газете, в то время как Фадеев и Билименко имеют большой газетный опыт. Работать в газете никто не хотел, все стремились в бой…» Голомбик добавляет: «Всей своей жизнью Дольников доказал верность партии и никогда ни в чем дурном уличен не был». В 1941-м Дольников вступил в ополчение и погиб под Москвой.
Возникает еще ассоциация с метчиком — твердосплавным инструментом для изготовления внутренней резьбы. Но из фадеевского Мечика нельзя «делать гвозди», тем более что метчик должен быть куда тверже гвоздя. Уместнее иная фонетическая аллюзия: Мечик, чужой среди своих, — мечется. Или же он — меченый?
Можно понимать и самого Фадеева как одного из прототипов Мечика. Легко представить, как поначалу ощущал себя Фадеев — городской начитанный подросток, «хрупкий хрустальный сосуд» — среди суровых сучанских парней; да и обстоятельства ранения Мечика напоминают обстоятельства ранения Булыги.
С другой стороны, к весне 1919 года у него уже был опыт подпольной работы. В облике Фадеева на фотографиях той поры появляется что-то хулиганское, вызывающее. Да и его карьерный рост в партизанском отряде и в армии ДВР говорит сам за себя: Саша Булыга-Фадеев был талантливым и перспективным бойцом и командиром, тогда как Павел Мечик — нет. Психологический рисунок его личности был совсем иным.
241
Выполнить обещание он не успел, но «Литературная газета» 30 ноября 1957 года сообщила об этой воле Фадеева в статье «Досадное недоразумение».
242
Как уже говорилось, Фадеев писал, что Дольников в партизанах вел себя неприглядно, отчего «соколята» перестали с ним общаться.