Павла Леонтьевна настолько прониклась состраданием к неприкаянной девушке, что пригласила ее жить к себе. Одной дружной семьей им предстояло прожить тридцать лет — Раневская разъехалась с Павлой Леонтьевной только в 1948 году. И то разъедется вынужденно: Вульф с семьей получит квартиру в Москве на Хорошевском шоссе, а Раневская, допоздна занятая на сцене, останется жить в центре Москвы, поближе к театрам.
Вместе с Павлой Леонтьевной и ее маленькой дочерью Раневская отправилась в Крым. В Симферопольский городской театр, ранее называвшийся Дворянским, точнее — театром Таврического дворянства. Добирались до Симферополя пароходом, через Евпаторию. Почему именно в Крым? Во-первых, по словам самой Павлы Леонтьевны, ей хотелось немного отдохнуть и поправить пошатнувшееся здоровье маленькой дочери Ирины, а во-вторых, мало кто мог рискнуть отправиться грозной весной 1918 года из Ростова в Москву…
В своей книге воспоминаний Павла Вульф напишет: «Крымский период был началом творческих успехов Раневской…»
Павла Вульф происходила по матери из псковских помещиков, а по отцу из обрусевших немецких баронов. Она родилась 19 июля 1878 года в Псковской губернии.
Павла, как и Раневская, мечтала стать актрисой с детства. «Мое первое «выступление» на сцене… мне было около пяти лет… Я изображала капризную, упрямую маленькую девочку… роль моя заключалась в… капризном крике… Помню все свои ощущения на сцене — радостный восторг… Мой крик покрывал смех публики, но я… чувствовала, что это относится ко мне, и это было мне приятно… Этот момент определил мою судьбу. После этого спектакля, когда спрашивали меня, кем ты будешь… всегда отвечала — актрысой».
Сравните с воспоминанием Раневской о собственном детстве: «Я переиграла все роли, говорила, меняя голос… Была и ширма, и лесенка, на которую становилась. Сладость славы переживала за ширмой. С дос-тоинством выходила раскланиваться».
Павла вместе с братом и сестрой ставила домашние пьесы, играла в постановках, устраиваемых ее родственниками. Вот что она вспоминала о своей игре в пьесе В. А. Крылова «Сорванец», показанный в день именин матери: «Я играла внучку. Мне очень нравилась роль… С каким трепетом готовилась я к роли… На спектакль съехалась масса знакомых… Мой труд, моя увлеченность ролью не пропали даром и принесли успех. Мое исполнение было неожиданностью для всех… У меня радостно билось сердце, и я решила: буду актрисой непременно. Играть на сцене — это несравнимое ни с чем счастье».
Драматурга Виктора Александровича Крылова, часто пользовавшегося псевдонимом «Виктор Александров», сейчас никто и не вспомнит, а когда-то он был очень известен. И как один из самых плодовитых драматургов того времени, и как страстный обличитель помещичьих нравов, и как начальник репертуарной части петербургских Императорских театров.
«Все проходит…» — было написано на перстне царя Соломона…
Как же все-таки хорошо, как же здорово, что талант Фаины Раневской расцвел в эпоху кинематографа и потомкам остались не только воспоминания современников, но и живая Раневская на экранах!
Крым времен Гражданской войны был голодным и неспокойным местом, то и дело переходившим из рук в руки. Каждый переход делал жизнь полуострова хуже, а не лучше. Как тут не вспомнить классическую фразу деревенского мужика из кинофильма «Чапаев»: «Белые пришли — грабят, красные пришли — грабят. Куда ж бедному крестьянину податься?»
Крестьяне подались кто куда — в результате есть стало нечего.
Фаина Георгиевна вспоминала о том, как однажды в Крыму, в то время, когда власть менялась почти ежедневно, с мешком на плечах появился знакомый ей член Государственной думы Радаков. Он сказал, что продал имение и что в мешке несет уплаченные за него деньги, но они уже были не годны ни на что, кроме как на растопку.
«В Крыму в те годы был ад, — вспоминала Фаина Георгиевна. — Шла в театр, стараясь не наступить на умерших от голода. Жили в монастырской келье, сам монастырь опустел, вымер — от тифа, от голода, от холеры. Сейчас нет в живых никого, с кем тогда в Крыму мучились голодом, холодом, при коптилке».
Но был театр, были роли, была наставница и подруга — Павла Леонтьевна, к которой одинокая Фаина прикипела всей душой. Шаг за шагом поднималась Раневская к вершинам актерского мастерства, но какой ценой давалось ей это! «Иду в театр, держусь за стены домов, ноги ватные, мучает голод. В театре митинг, выступает Землячка; видела, как бежали белые, почему-то на возах и пролетках торчали среди тюков граммофон, трубы, женщины кричали, дети кричали, мальчики-юнкера пели: «Ой, ой, ой, мальчики, ой, ой, ой, бедные, погибло все и навсегда!» Прохожие плакали. Потом опять были красные и опять белые. Покамест не был взят Перекоп. Бывший дворянский театр, в котором мы работали, был переименован в «Первый советский театр в Крыму».