— Для исследования. Мы, кажется, нашли средство приостановить ускоренное старение, но мы до сих пор не знаем ни механизмов этого заболевания, ни способа его лечения. Кроме того, у нас нет никакой гарантии того, что вода подействует успешно и на всех.
«С момента нашего появления на корабле прошло тридцать четыре часа тридцать минут, а с момента первого появления симптомов ускоренного старения — около восемнадцати часов. Исследование воды из коллектора замкнутого цикла показало, что содержание ионов и свободных радикалов в ней практически не отличается от нормы. В то же время результаты анализов мочи и плазмы крови дают еще одно подтверждение гипотезе о том, что феномен ускоренного старения вызван забортной водой. Несмотря на то, что эта вода прошла через опреснительные установки корабля и полностью лишена хлорида натрия, она обладает рядом очень странных особенностей, в том числе свойствами сильнейшего электролита. У неорганических материалов (в частности, металлов) такая вода способствует ускоренной реакции окисления.
В веществах органического происхождения она вызывает распад межмолекулярных связей, действуя подобно кислоте. При этом чем меньше размер органических молекул, тем сильнее рвутся связи. Однако воздействие такой воды на живую клетку резко отличается от воздействия на мертвую органику. Первые два-три часа оно вообще никак не проявляется, а затем начинает вызывать повышенную проницаемость липидных клеточных мембран, обезвоживание клетки и нарушения репликации клеточной ДНК…»
Хлопнула дверь, и Скалли, отложив карандаш, обернулась назад. В рубку вошел Молдер, держа в руке пустую кастрюлю. Скалли нахмурилась:
— Неужели в коллекторе было так мало воды?
Молдер криво усмехнулся:
— Нет, в цистерне еще что-то осталось, но доблестный шкипер Трондхайм решил подстраховаться и заперся в коллекторе. Теперь ему воды хватит как минимум на пару недель, а вот нам до нее уже не добраться.
— И что же нам теперь делать? — растерянно спросила Скалли.
— Не знаю, — пожал плечами Молдер, тяжело опустившись на сиденье. — Господи, как я устал… У меня есть предложение — еще раз обшарить камбуз, собрать все консервы, которые там найдутся, и слить из них жидкость. При этом постаравшись, чтобы персиковый компот и селедочный сок не попали в одну банку. Может быть, таким образом мы чего-нибудь и наскребем. По крайней мере, на несколько дней нам этого хватит.
— Меня утешает лишь то, что Зигфрид попал в ту же переделку, что и мы, — пробормотала Скалли. — Он ведь тоже остался без воды. Кстати, ты видел какие-нибудь его следы?
— Никаких. Создается впечатление, что он просто исчез. Или каким-то образом нашел способ покинуть корабль.
— Может быть, у него здесь была лодка. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Ничего не имеет значения. Мне просто очень хочется спать. Разбуди меня, пожалуйста, часа через три…
«Прошло ровно двое суток с того момента, как мы попали на этот корабль, и около тридцати двух часов — со времени появления первых симптомов заболевания. Судя по всему, употребление незараженной воды и сока, добытого из консервов, несколько приостановило процесс быстрого старения. По крайней мере, за последние четырнадцать часов мы оба не слишком сильно изменились. Молдер ослабел, но все еще в состоянии передвигаться на ногах, а я вполне могу возиться с пробирками и заносить результаты исследований в этот журнал. Однако существует другая проблема — чрезмерно повышенная сонливость. Нас постоянно клонит в сон, у меня слипаются глаза, и сейчас лишь огромным усилием воли я заставляю себя держать карандаш. Исследование жидкостей из наших организмов, даже проведенное с помощью той примитивной аппаратуры, что имеется в моей экспресс-лаборатории, дает все и новые и новые интересные результаты. В частности, выясняется, что при разных внешних условиях воздействие зараженной воды на клетки одной и той же культуры ткани будет совершенно разным. Более того, похоже, что это воздействие зависит от времени суток — или каких-либо других неизвестных мне факторов, изменяющихся с периодом, кратным двенадцати часам. Молдер почти все время спит. Наверное, это хорошо — так он потребляет гораздо меньше воды, и ее хватит на большее время. Трондхайм заперся в коллекторе и с тех пор не подает признаков жизни…»
«Меня страшно клонит в сон, даже карандаш валится из руки. Но боюсь, что если я сейчас засну, то уже не проснусь — как уже почти сутки не просыпается Молдер. Как хорошо, что я тогда выспалась целых три часа!
Исследования жидкостей и тканей пришлось прекратить — отчасти из-за того, что возможности моей аппаратуры подошли к концу, отчасти потому, что я уже не способна стоять на ногах. Кажется, туман за окном постепенно становится все гуще и гуще. А еще снаружи слышится странный рокот, похожий на…»
Военно-морской госпиталь Святого Георгия, Скапа-Флоу, Оркнейские острова
— Мисс Скалли! Мисс Скалли, вы меня слышите? Откройте, пожалуйста, глаза!
Скалли с трудом приподняла веки. Снаружи царила белая дымка, сквозь которую постепенно прорисовывалось женское лицо. Лицо было смутно знакомым — оливково-смуглая кожа, мелко вьющиеся черные волосы…
— Вы находитесь в Скапа-Флоу, в госпитале Сент-Джордж. Я — доктор Сара Мэнсфилд, мы с вами уже один раз виделись. Как вы себя чувствуете?
Скалли открыла и закрыла глаза, потом попыталась пошевелить кончиками пальцев рук. Это ей удалось. Окружающий мир постепенно выплывал из дымки, обретая контуры и краски.
— Я себя… чувствую. Сколько времени мы здесь находимся?
— Вас привезли в госпиталь на вертолете тридцать шесть часов назад. Это отделение интенсивной терапии. Вы подключены к аппарату искусственной почки, и вам уже проведена полная замена всей крови. Кроме того, сейчас вам проводится внутривенное вливание высокомолекулярной плазмы, синтезированной на основе результатов ваших исследований, записанных в журнал. — Доктор Мэнсфилд улыбнулась. — В настоящий момент патологический процесс в клетках вашего организма взят под контроль. Проницаемость липид-ных мембран восстановилась, как и нормальная репликация ДНК, и в тканях началась обратная реакция. Если хотите, можете называть ее реакцией омоложения…
— А как же Молдер? — Скалли попыталась приподнять голову с подушки и оглядеться, но доктор Мэнсфилд мягким движением заставила ее опуститься обратно.
— Не беспокойтесь, он находится в соседней палате. С ним было несколько сложнее, процесс старения зашел слишком далеко. Но сейчас он тоже остановлен, и начата постепенная регенерация клеточных структур.
— На корабле… после нас проводились какие-либо исследования? Вы связались с военной разведкой?
Доктор Мэнсфилд покачала головой:
— Через несколько часов после того, как вертолет забрал вас, эсминец «Карнарвон» исчез. Очевидно, затонул из-за проржавевшего корпуса. По крайней мере, на поверхности моря он не обнаружен.
— Они же должны знать, что в этом тумане не действуют никакие радиолокаторы. Эсминец может еще быть там…
— Эсминца там уже нет. Туман рассеялся вскоре после того, как вас доставили в больницу. Согласно данным спутниковой съемки и донесениям с патрульных кораблей, в настоящий момент между Тронхеймом и Лофотенскими островами стоит ясная солнечная погода, а видимость на море совершенно идеальная — сто на сто. Моряки говорят, что подобная погода там бывает раз в тысячу лет. Кажется, норвежские рыбаки сочли это за настоящее чудо.
Эпилог
Норвежское море, 65 градусов северной широты, 8 градусов восточной долготы.
8 апреля 1940 года, утро.
Трондхайм дремал в углу своей конуры, когда непонятный звук проник в его сознание, заставив насторожиться. Это не был стук в дверь — нет, скорее он напоминал жужжание сверла. Неужели эти американцы раздобыли где-то дрель и пытаются высверлить замок, пока он спит?