Но не успела она даже туфли снять, как ожил мобильник. Наверное, партнер вспомнил-таки о партнерше в своем Гонконге… Забудешь его, как же!
Однако голос был женский.
– Спецагент Скалли?
– Да.
– Это Ким Коллинз.
Кимберли Коллинз была секретаршей Железного Винни. Сейчас что-нибудь выкатит на бедную голову. Раз Скиннер сам не решился позвонить, значит, опять что-нибудь гнусное по делу об убийстве Мелиссы.
– Слушаю, Кимберли.
Ким как-то странно хрюкнула в трубку и после некоторой паузы сказала:
– Только что поступила скверная новость. Помощник директора Скиннер получил пулевое ранение.
– Когда? – Скал ли опешила.
– С час назад. Его отвезли в северо-восточный Джорджтаун.
Горячий душ, мягкий диван и вытянутые ноги были мгновенно забыты.
– Я выезжаю туда, Кимберли. Немедленно.
И Скалли ринулась на улицу.
Международный аэропорт Гонконга
Молдер нашел Крайчека легко – достаточно было понаблюдать за стойкой, возле которой начиналась регистрация пассажиров на рейс 1121, следующий по маршруту "Гонконг – Вашингтон". Зарегистрировавшись, Крайчек отошел к таксофонам, кому-то позвонить собрался.
Тут, в укромном уголке, Молдер его и ущучил. Сунул правый кулак под ребра, а левый в челюсть, поймал за отворот куртки, чтобы затылком стену не пробил. Пока не опомнился, разоружил.
– Это тебе за партнершу Джерри, – и еще раз, в переносицу. – Это за меня! – в четвертый раз, теперь уже стволом под ребро, чтобы почувствовал: миг, и нет тебя. – А это за моего отца.
Придержал, чтобы не рыпался.
Когда Крайчеку удалось восстановить дыхание, он прохрипел:
– Я не убивал твоего отца!
– Неужто? – Молдер снова замахнулся. Но бить на этот раз не стал: информации от бесчувственного тела не получишь. Да и полиция могла вмешаться…
– Это был не я! – прохрипел Крайчек.- Из правой ноздри его потянулась тоненькая алая струйка.
– М-да? А кто же?
– Не знаю!
– Ты лгун!
Крайчек вытер тыльной стороной ладони под носом, пощупал шатающийся зуб.
– Коли я лгун, Молдер, то кончай эту разборку! Пристрели, и делу конец.
– Мне нужна кассета. ТА САМАЯ кассета…..
– У меня ее нет.
– Черта с два у тебя ее нет! На ней же секреты, которыми ты торгуешь. На ней информация о контактах с внеземными цивилизациями, которую скрывает правительство.
– У меня нет ее, – повторил Крайчек.
Похоже, он не врал. Да и было бы глупо таскать с собой по всему земному шару столь важную вещь…
– Полагаю, если даже у тебя ее нет, – сказал Молдер, – то ты прекрасно знаешь, как до нее добраться… Где она?!
– Я ее достану, если ты отпустишь меня.
– Так где же она?!
– В Вашингтоне. В одной камере хранения, – Крайчек осторожно поволок руку в нагрудный карман.
Молдер на всякий случай приготовился к неожиданностям, но неожиданностей не последовало. Крайчек вытащил из кармана небольшой ключ, показал Молдеру.
На ключе виднелась маркировка "CI".
– Дай! – Молдер протянул руку.
– Хрен! – ключ нырнул назад.
Молдер оглянулся: на них уже обращали внимание. Надо было переходить на более спокойную стадию общения…
Крайчек мгновенно почувствовал перемену в его настроении.
– Если ты меня отпустишь, я тебе все расскажу.
Деваться Молдеру было некуда. .
– Когда кассета будет в моих рyках, – сказал он, – тогда и обсудим жот вопрос. А теперь ступай в сортир, приведи себя в порядок, кровавые сопли утри. И если ты не выйдешь оттуда через три минуты, я войду следом и пущу тебе пулю в лоб.
Крайчек скрылся в мужском туалете.
А Молдер остался в коридоре, вглядываясь в окружающих мужчин. Шустрые плечистые французы вполне могли выследить посетителей местного филиала фирмы "Спасательные операции Дж. Каленчук".
Он и не знал, что процесс проверки спас ему жизнь.
Когда мимо прошла стройная женщина, он не обратил на нее никакого внимания. Не заметил он и того, что она нырнула в дверь с табличкой, на которой был изображен мужской силуэт.
Крайчек в этот момент справлял малую нужду. Когда возле соседнего писсуара, отделенного небольшой перегородкой, ктото остановился, Крайчек скосил глаза. И обнаружил под перегородкой обнаженную лодыжку в женской туфле. Повернул голову, глянул поверх загородки. На него пялилась вполне симпатичная дамочка вполне симпатичного возраста.
Крайчек осклабился и хотел спросить, не меняла ли дама недавно пол, коли по привычке оказалась в мужском туалете.
Но сострить ему не дали. Дама стремительно протянула поверх перегородки изящную ручку, схватила Крайчека за шкирку и впечатала физиономией в стену…
– Ну как, полегчало? – спросил Молдер, когда Крайчек вышел из туалета.
Неизвестно, что у него было с ребрами, но крови под носом, по крайней мере, не наблюдалось. И вообще физиономия была такая, будто ее и не чистили пять минут назад.
– Как заново родился, – сказал он.
– Ну так шагай вперед, на посадку.
Крайчек пошагал. А Молдер отстал на шаг, держа руку с пистолетом в кармане.
Поэтому он и не увидел, как на пару секунд изменились карие глаза Крайчека.
У них вдруг не стало зрачков, а глазные яблоки сделались абсолютно черными.
Как обсидиан. Или гагат…
Военно-морской госпиталь
Пирл-Харбор, Гавайи 19 августа 1953 года
Акустик подводной лодки "Зевс Фабер" Сэмюэл Беккер умирал. Даже он сам знал это, а уж гостям его судьба была известна досконально. У медиков теперь хватало опыта, чтобы определить ее безошибочно.
– Флотское начальство очень хотело услышать мой рассказ, – говорил Беккер. – Я в долгу перед мертвыми. Ради них я должен рассказать всю правду, одну только правду, и ничего, кроме правды, и даже бог мне не поможет.На его язвы было жутко смотреть.
– Мы вас внимательно слушаем, – сказал один из гостей, прикуривая от окурка новую сигарету.
– Я последний, – продолжал Беккер, – кто знает, что убило людей на борту подводной лодки. Последний, кто знает, что наша миссия была миссией камикадзе. Но я скорее сгорю в аду, чем расскажу это убийцам, отправившим нас на смерть.
– Мы приехали к вам из самого Вашингтона, – сказал Билл Моддер. – Мы выслушаем ваш рассказ и сделаем все, чтобы справедливость восторжествовала. Вы сказали, после вашего срыва первый помощник Йохансон запер вас вместе с капитаном…
– Йохансон сделал то, что обязан был сделать, – Беккер откашлялся. – На войне как на войне. Некоторых приходится приносить в жертву, чтобы – выжили остальные… Когда та дверь закрылась, я осознал, что моя жизнь и жизни тех, кто остался по эту сторону, попросту принесены в жертву.
Тихий океан 42 градуса с. ш.171 градус в. д. август 1953 года
Когда Йохансон задраил дверь между отсеками, Беккер сразу понял, что это конец.
В общем-то, он не осуждал первого помощника, хотя и кричал поначалу: "Открой, сволочь!" Всем отрезанным от центрального поста быстро стало ясно, что самое страшное осталось с ними. И звали это страшное – капитан Стэнфордт. Вернее, обличье оно имело – капитана Стэнфордта. Ибо люди очень быстро поняли, что таких глаз не может быть даже у сумасшедших… В них, глазах этих, не было ничего человеческого. Но рука у "капитана Стэнфордта" была человеческой, а в ней пистолет… И. если Йохансон надумает отключить вентиляцию, то "капитан Стэнфордт" быстро сведет количество потребителей кислорода до одного. Себя, родимого… Впрочем, все эти мысли приходили в голову акустику Беккеру уже позже, после того, как все случилось. А в тот момент он просто понял, что "капитан Стэнфордт" – не капитан Стэнфордт, а неведомая тварь, являющаяся врагом всего живого на лодке. И когда глаза "капитана Стэнфордта" даже в первом приближении перестали быть глазами – а что еще можно сказать об абсолютно черных образованиях, не имеющих ни зрачков, ни белков? – Беккер решил, что с него хватит.