Не хочет с кем-то сходиться и не надо. Её право.
— Это я себе домой, — пояснила она, ставя на стол банку. — Пожарю картошечки, да на сальце. С огурцами, лучком…
Мужик сглотнул и подался вперёд.
— Игорь! — воскликнула его супруга, но никто её уже не слушал.
— Пельменей, — скомандовал он.
— Вот это другое дело, — похвалила его за решительность тётя Нюра. — Сметаны? Огурцов? Может лечо? Свежее завезли, пальчики оближешь.
— Всё давайте, — просиял покупатель.
— Игорёша, какое лечо?! Ты хоть знаешь, как оно вредно.
— Так и не ешь! Вот да, брокколи можно, — он махнул в сторону дальних холодильников. — Сваришь себе, дорогая, и будешь есть зелень весь вечер. А я голодный!
— Ещё чего вкусненького? — подкинула дровишек в назревающий семейный скандал напарница. — Пятница же. Грех стресс за плечами не оставить.
— Хм! — глаза Игорёши загорелись ярче, он жадно осматривал витрины.
Эх, знала тётя Нюра, как осчастливить мужика.
— Игорь!
— Лариса, меня эта милая женщина лучше понимает, чем родная жена, — прошипел он. — Я всю неделю на ногах. У нас аврал за авралом. Я устал! Хочу поесть вдоволь, может быть даже чего погорячее принять, а потом сесть у телека и посмотреть передачу, как там будут барабан этот крутить, и чёрные коробки открывать. Я имею на это право!
— Правильно, — поддакнула напарница.
— О, ещё могу вам предложить чудесные шпроты, — вставила я свои три копейки. — Режете хлебушек и прямо из банки достаёте цельную рыбку и кладёте её на кусочек. Маслице макушку пропитывает. Вкуснятина.
Мужик опять сглотнул.
— Давайте. Две!
Я усмехнулась и достала с полки «деликатесы».
Счастливый донельзя мужчина складывал своё добро в чёрный пакет. Рассчитавшись, он вручил жене пачку брокколи и пошёл на выход. Она, сжав челюсти, поплелась за ним следом.
— Жалко его, — пробормотала я.
— Любовь зла… А ты смотри и учись, Алька. Мимо нас каждый день столько людей. Столько судеб… Думаешь, долго их брак продлится?
— Не знаю, — я неуверенно пожала плечами.
— Ровно до того момента, как этот мужичок какой бабе поумнее этой фифы не приглянется. Его же отбить, как два пальца об асфальт… Борщ, сало и по голове погладить. Спросить, как на работе. Выслушать жалобы… Всё, бери тёпленького. А если ещё ему постоянно улыбаться и вовремя на пульте от телевизора батарейки менять, так и вовсе имя бывшей жены забудет.
— Неужели, она этого не понимает?
Я выглянула в окно. Парочка стояла около «газельки» и продолжала ругань.
— Она просто не любит. Видимо, он при должности небольшой, а она на его горбу в сытную жизнь проехаться хотела. Да только не учла, что брак — это союз, где подстраиваться друг под друга должны оба.
— Почему сразу не любит?
— А потому! Если любишь, Аля, то услышишь, что мужчина твой голодный и уставший. А коли так, то молча накормишь и нервы трепать не станешь. Она же тут развела «полезно — вредно»… Сытно должно быть мужчине. Сытно!
Я согласно кивнула.
Глава 2
— Всё, Аля, конец смены, а теперь на улицу. Ящики ждут! — прилетел мне в спину оптимистичный рык напарницы.
Судя по тону, идея подрабатывать, правда за бесплатно, грузчиком её «очень» вдохновляла.
Вытащив из шкафчика тканевые перчатки, она, недовольно скривившись, отправилась на выход.
— Я сейчас, тётя Нюра, — крикнула ей вдогонку, одной рукой развязывая фартук, а второй упаковывая в пакет продукты домой.
Позже уже времени не будет, никто не ждёт копуш.
А есть ой как хотелось.
Мой живот предательски заурчал, стоило мне задать самой себе извечный философский вопрос: а что готовить на ужин?
Мысленно я уже и макарошки отварила, и тушёночку открыла, и зелёный лучок нарезала… И…
В общем, любила я поесть. Вдоволь так, с аппетитом, да под телевизор.
— Время, девочки, — нетерпеливо поторапливал директор.
Чтобы его разорвало!
Живот снова запел печальные серенады.
Ну почему я, продавец, должна после рабочего дня тягать ящики и коробки?!
Это так злило, но невозможность отказаться выводила из себя ещё больше. Уволят же. А с работой туго.
— Идём мы, Пётр Иванович, — пробасила тётя Нюра. — Аля, собирайся быстрее и пошли.
— Ага, сейчас…
Я впопыхах завернула в бумагу палку ливерной колбасы, и потянулась за пачкой майонеза. Закинув в пакет ещё и нарезной батон, схватила перчатки и понеслась вслед на крыльцо.
Взревел, чихая выхлопными газами, мотор старенькой газельки, она подъехала ближе к входу.