Город засыпает, просыпается мафия… Интрига этой игры в закрытых глазах и интеллектуальных изворотах. Тайну создает невидимость, но всеми ведомая присутственность. Непроглядность и глубокая серость в городе естественно творимы ночью. Город поглощается в четкие контрасты света и мглы. Звуки становятся иными – иногда более тихими, но более выразительными, запахи чувственно дают понять приходящий поздний вечер. Темнота маскирует проблемы городского ландшафта, из поля зрения исчезают неприличности, суета, недостатки становятся невидимыми. В темноте исчезает горизонт, а, соответственно, и перспектива. Человек оказывается метафорично "замкнутым" в минимальном пространстве, измеряемом расстоянием вытянутой руки, одновременно с этим психически он освобождается от привязанности к месту и погружается в бесконечность. Мысли в ночи становятся текучими, они дрейфуют и мутируют от каждого шуршания, воспоминания, запаха…
Я сижу на небольшом диванчике, и смотрю на ночное небо. Я никогда не рисовала, но с недавних пор Наташа подарила мне планшет, в котором я могу рисовать. Но сейчас я не могла сдержаться, и включила планшет и стала делать набросок. Перед глазами почему-то стоял образ Энджела. Никогда не думала, что смогу нарисовать. Вот черты его лица, светло-карие глаза, такие пронзительные, будто прямо тебе в душу смотрят, немного приоткрытые губы, такие манящие, так и хочется коснуться к ним, он прикусывает губу; волнистые медовые волосы, спадают ему на глаза, он проводит рукой по ним, и я останавливаюсь на этом. Белая рубашка, заправленная в такие же белоснежные джинсы, сверху на рубашке короткая кофта с длинными рукавами, такая мягкая, на бедре свисает украшение, на одной из серебристых цепочках кулончик в виде стрекозы с камнями. Белые туфли с черной подошвой. И последний штрих, белоснежные крылья сзади. Он будто опускается на землю.
С улицы, глядя в освещенные окна, город кажется отдаленным чужой приватностью, где тебя никто не ждет. Дуальность ночи: равнодушие или взволнованность, страх или интригующее искушение, опасность или наслаждение, табу или раскрепощенность… Романтично-поэтическая ночь мегаполиса заступила провинциальную ночь опасную, устрашающую, дьявольскую. Ночью город приобретает своеобразную иную идентичность. Темнота, способная спрятать и замаскировать проблемы и недостатки дневного города, способна сделать невидимой тесноту, заретушировать мусор и грязь, эстетизировать ободранные стены до уровня художественной инсталляции. Городу, избавленному от видимых недостатков легче предстать симпатичным. Шармом города становятся завуалированные темнотой несовершенства.
Снова поднимаю глаза в ночное звездное небо. И перевожу взгляд на уже готовый рисунок.
Он идеален.
Беру телефон и почему-то первым видео на YouTube появляется недавно снятый клип. Я смотрела на экран, на Энджела, на его отражение, и чувствовала себя пустой и потерянной. Что-то явно во мне изменилось, но что? Он в черных брюках и рубашка из синей органзы с рукавами колокольчиками, и красивым украшением от шеи, на груди, разделяющейся на две части по середине, и уходит за спину.
Ночной город с одной стороны опасный, с другой, — со времен усовершенствования уличного освещения, именно ночной город становится предметом внимания фотографов. А они чувствительны к эстетике визуального. Если художники изображают на полотнах ночной город прежде всего хронологом тайн, коварных секретов и сговоров, преступлений и опасностей для тела и души, то фотографы ночи в основном отображают город в освещении света, в мигающей рекламе и неоновых вывесках, освещении фар и огоньках такси или в потаенности полузатенённых проулков с линейками света, прорывающегося в щели. Объектив фотокамеры фиксирует игривость, неуловимость, зачарованность, опасность которых скорее в искушении и секретности, нежели в смертельности. Свет колонизировал ночь.
Я не отрываясь смотрела на рисунок, казалось, что он живой, что вот-вот сойдет с экрана планшета и станет передо мной. Но ведь я не придумала его, и он правда реален, правда красивый, с каждым разом смотря на него, понимаю, что во мне что-то меняется, смотрю на него и стараюсь тут же отвести взгляд, как только он смотрит в мою сторону. Я продолжаю заниматься с Лином. В один такой день, мы сидели в гостиной, когда рядом с нами на диван сел Энджел в простой рубашке с каким-то орнаментом, и простых спортивных штанах, и смотрел в телефон. Я сидела в кресле, а в другом сидел Лин, я старалась сосредоточится на том, что говорит Лин, но все равно смотрела на Энджела.