— Ну, спасибо, что открыла это мне, — ответила Прелесть и сердечно улыбнулась. — Знаешь, мне кажется, это первый раз, когда мы взаправду поговорили о чем-то. Большую часть времени ты просто игнорировала меня или обращалась со мной, как с опасным зверем.
— Я... — Чарити зарделась. — Я не считала тебе зверем. Ты была не очень-то разговорчивой в Хуфе. Я думала, что ты рада на меня работать.
Прелесть в ответ чуть пожала плечами.
— Удовлетворена, возможно, но я не хотела такой жизни. Я хотела друзей. Тех, кому будет всё равно, что я наполовину дракон. Пусть эти зебринские земли странны и опасны, но тут я хотя бы просто ещё одна чудачка, — она глубоко вздохнула. — Ну, как бы то ни было, чего ты такая хмурая сидела?
Чарити ухватилась за новую тему. Она, вероятно, никогда в жизни не делилась с кем-либо такими слащавыми чувствами, как во время этого неловкого душеизлияния.
— У нас проблемы. На юге от нас засушливая труднопроходимая местность с мегазаклинаниями и всем подобным. Нам придётся мародёрствовать. А это нас замедлит. И ещё мне не кажется, что эти костяные ублюдки дадут нам вот так просто уехать и разнести вести о их гнусном сюрпризе посреди Пустоты.
— Значит, на восток?
— Путь будет в пять раз длиннее того, что мы только что преодолели, — ответила Чарити. — А на западе драконы, которые вообще никого не терпят.
— К счастью для нас, с нами полудракон, который сможет навести мосты! — энергично ухмыльнулась Прелесть, отчего торговку передёрнуло.
— Очевидно, они и других драконов тоже не терпят.
— О, хм, — нахмурилась Прелесть. — Значит, выбора два: идти через бесплодные земли или играть в «увернись от огненного шара» с асоциальными драконами? Так, что ли?
— И плюс к этому у нас припасов в обрез, — вздохнула единорожка. — Все цифры указывают на то, что наши шансы сделать это в одиночку равны нулю.
— Ну, — со слабой ухмылкой начала полудракон, — может, цифры ошибаются?
Чарити сердито взглянула в опись:
— Цифры никогда не ошибаются.
* * *
Пифия занималась приготовлениями, чувствуя, как её подсыхающая шкура становится забавно колючей. Небольшая цена за то, чтобы притвориться, что она вновь была дитём, а не взрослым, ожидающим, когда тело повзрослеет. Её потёртая звёздная карта лежала перед ней, показывая северное полушарие. Ей хотелось бы когда-нибудь вновь раздобыть и карту южного полушария. Её подвеска свисала над картой, изгибая солнечный свет в точки, собиравшиеся на ночном небе в разнообразные любопытные формации. Она владела этой картой уже третье поколение подряд.
По какой-то прихоти от этой мысли ей вопить не захотелось.
Атропос, древняя зебра, которая была для Пифии как бабушка из ледяной преисподней, которой у нее никогда не было, сообщила ей, что у неё старая душа, возвращающаяся в этот мир из раза в раз. И что в своей последней жизни она приходилась Атропос племянницей. А в предпоследней — сестрой. Пифия, конечно же, ничего не помнила, но у неё было чувство узнавания и старые сны. И в каждой жизни она, судя по всему, была провидицей. И в каждой жизни она погибла, рождая на свет саму себя. Она видела это будущее повсюду. Один беспечный момент. Один ужасный момент. Одно ужасное, кровавое, вопящее рождение...
Она бы стерилизовала себя, не будь столь напугана тем, что может случиться в этом случае. Исчезнет ли она из бытия? Погибнет навеки? Переродится в какую-нибудь иную зебру? В кого-то другой расы? Будет бесконечно бродить в виде потерянной души? Это был не тот эксперимент, в котором она хотела бы принять участие.
Когда она увидела себя на том плакате, всё это вернулось. Она не была обыкновенной. Она не могла быть обыкновенной. Она смотрела на Скотч и её друзей с почти болезненной завистью. Вместо того, чтобы продолжать раздумывать об этом, она взглянула на лужицу света на Арктуре. Неприятное открытие для близкого друга. Крохотные пятнышки на Альционе. Её самого дорогого друга. Так значит, Скотч, скорее всего, узнаёт, чего так боялась Пифия; что она тронутая духом, и что её пинком забросило в профессию, на вникание в которую обычно уходят годы, если это вообще удаётся.
Увидеть духа в огне взорвавшейся жар-бомбы... тем не менее в этом имелся смысл. Блекджек была тронутой духом. Облизанной духом, это будет ближе к истине. Она упрашивала звёзды, обнимала хаос и касалась лежащего за гранью столько раз, что Пифии пришлось вернуться, чтобы поглазеть на духовный узел вокруг этой пони. И она внесла в него свою лепту! То, что эта пони являлась тронутой духом, было менее шокирующим, чем превращение другой в шаманку. Порочные и злобные духи, те из них, кто был действительно плохими, разыскивают настоящих чудовищ любой расы. Возвышают их. Делают их более великими и ужасными, чем банальные мясники, которыми они стали бы в противном случае.