Ей повезло, что Блекджек просто не поубивала их всех.
И, тем не менее, Скотч теперь тоже стала тронутой, что порождало вопрос: неужели духовная порча самой Блекджек каким-то образом заразила Скотч? Глядя на ужасные окончания жизненного пути её друзей трудно было представить, чтобы она не перешла на каждого из них. Или же что-то великое и ужасное увидело нечто в Скотч и пробудило это? Были вещи, о которых Скотч ей не рассказывала. И каждое будущее, в котором она спрашивала об этом, заканчивалось катастрофой. Пифия надеялась, что Маджина или Прелесть, возможно, разнюхают ключ к разгадке.
В первом случае она могла попробовать направить её. А во втором...ну, с любой надеждой, что духи не станут обращать на неё внимание, можно было попрощаться. Она фактически отрезала веко на своём третьем глазу, чтобы не моргая смотреть покрасневшим глазом за грань. А подобное привлекает внимание.
Пони часто насмехаются над проклятиями, но они были вполне реальны. Её подруга была проклята. Как далеко это зайдёт, насколько оно преуспеет, это ещё предстоит увидеть.
— Ты выглядишь глубоко задумавшейся, — донёсся из-за спины Пифии голос жеребца. Раздражающий. Она скользнула в будущие, которые ещё не просматривала. Взрослый жеребец. С косматой полосатой синевато-чёрной гривой. Относительно симпатичный, предположила она, но в этом вопросе она экспертом не являлась. На подбородке крошечная нелепая бородка. Взгляд в ближайшее будущее не показал никакого возможного насилия, лишь раздражение.
— Твоё имя Кс'нар. Тебе стала любопытна Старкаттери, и ты хочешь задать мне вопрос. Да, я могу видеть будущее. Нет, тебе не захочется, чтобы я это делала, если только ты не хочешь, чтобы тебя прокляли звёзды. Я... — она замолчала, чтобы развернуться и одарить его своим лучшим испепеляющим взглядом.
Это был не жеребец.
Там стояла очень старая зебра в обветшалом, покрытом, несмотря на тёплый или же некогда тёплый день, изморозью плаще. Температура резко понизилась, когда Пифия уставилась в эти древние, жутко знакомые голубые глаза. Полоски на её теле были выцветшими и напоминали серые потёки, за исключением круговых отметок на лице. Даже в тени капюшона они казались вырезанными на её старом, сморщенном лице.
— Атропос, — прошептала Пифия.
— Ты слишком часто пользуешься взглядом, малышка. Недалёк тот день, когда ты попадёшь из-за этого в неприятности, — произнесла зебра похожим на рушащийся ледник голосом.
— Что ты здесь делаешь? — пробормотала Пифия, наблюдая, как вокруг неё образуются участки покрытой инеем земли. — Ты ведь здесь, не так ли? Или это проекция? — Пифия прищурилась, задавая важный вопрос: — Что ты замышляешь?
— Ты не видела меня несколько лет и начинаешь разговор с обвинений, — прохрипела она, и с её губ сорвался редкий, холодный смешок. — Никакого «Я скучала по тебе двоюродная бабушка?» или «Как твои дела, тётушка?» — спросила она, прищурив холодные голубые глаза. — И даже никакого «Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо, доча?».
Пифия сглотнула.
— Ладно, тебе хочется формальностей? Здравствуй, сестра, — оглядываясь, произнесла Пифия. — Где остальные родственницы?
— Неподалёку, — ответила Атропос, усаживаясь на землю. — Мы были заняты с тех пор, как твоими стараниями всё в проклятом городе пошло наперекосяк. — Её привычно хмурый вид был тому подтверждением. — Ты не придерживалась плана. Блекджек должна была сразиться с предателем, убить его и погибнуть, пряча Великого обратно в землю. Затем появлялись мы, и он делал нас своими новыми апостолами. Наше племя возрождалось в полагающемся ему величии, а Пожиратель надёжно порабощался. Мы могли бы получить невообразимое могущество. — Она замолчала на пару секунд, давая своим словам уложиться в голове. — Но вместо этого тебе стало любопытно, и ты заключила договор с воистину безумным количеством звёзд, чтобы повысить шансы этой пони на победу. Что ты им пообещала? Как смогла собрать столько, что тебе удалось склонить чашу весов судьбы, сделав возможным его уничтожение?
— Блекджек поможет им найти ответ на вопрос. Даже если на это потребуется миллион лет.
— Дура. Но, с другой стороны, лишь дурак убьёт то, что бессмертно, — фыркнула Атропос. — Я так полагаю, её смерть в этом случае временна?
— Понятия не имею. Что бы они там не запланировали, это они от меня скрыли.
— А затем ты ушла и взяла на себя эту судьбу, перестав пользоваться своим даром, — продолжила Атропос с презрительной ухмылочкой. — Ты всегда была такой импульсивной. — Губы кобылы искривились в едва заметной, крохотной улыбке. — Я ведь могу избавить тебя от этого, знаешь ли. Переложить на ту пони, с которой ты околачиваешься. Для меня это и труда не составит.