Содержимого ведра даже близко не хватало на всех, но каждый всё же получил ровно по одному большому черпаку пищи. Еда не представляла собой ничего выдающегося — просто большущий ком пасты с жиром, и Скотч даже не хотела знать, что там было. Тем не менее она была достаточно голодна, чтобы всё съесть. Во втором ведре находилась вода. Затем раздали тряпки и каждый удостоверился, что все остальные полностью укрыты.
А потом они побежали.
В Девяносто Девятом бег никогда не был чем-то важным. Там имелось несколько кольцевых коридоров, по котором можно было пройтись, но помещения были слишком узкими для чего-то большего, чем резвая рысь. И когда она покинула Стойло, ей посчастливилось путешествовать другими способами. Теперь они выстроились в две шеренги и побежали лёгким галопом, не слишком быстрым, не слишком медленным. Тем не менее не прошло и десяти минут, как лёгкие Скотч начали гореть, а ноги подкашиваться. Тряпки не защищали кобылку от соли, а помимо этого натирали шкуру и воняли. На самом деле, новобранцы никуда не направлялись, а просто наматывали круги вокруг дюн.
У Скотч были большие проблемы. После пятнадцати минут она не могла отдышаться и беспрерывно кашляла. Отставая всё больше, она задавалась вопросом, пристрелит ли её лейтенант, если она окончательно отстанет. Вот только… она не отставала. Это другие замедлялись.
— Кто её понесёт? — спросила лейтенант, и одноглазый зебра, молчаливо подойдя к Скотч, поднял её и уложил себе поперёк спины, будто мешок. Новобранцы продолжали тащить её с собой, кашляющую и хрипящую, и это было унизительно. Каждые пару километров её передавали без комментариев от одного к другому, отчего происходящее почему-то становилось только хуже.
Вернувшись на станцию, её спустили на землю и быстро позабыли, когда все остальные получили свою воду и очередной ком жирного теста. Она же не ела, надрывно кашляя и держась за грудь.
— Если собираешься сдохнуть, то не могла бы ты сделать это снаружи? — спросила лейтенант, пока Скотч прилагала все силы, чтобы дышать.
— Почему бы… просто… не убить... меня?.. — задыхаясь, спросила Скотч.
— Какая же ты слабачка, — фыркнула кобыла. — Это ведь даже не длительный забег. Пять километров. Плакать разрешено после двадцати. — Скотч хотела возразить, но не смогла. — Генерал считает, что ты особенная. Я думаю, что он ошибается, но если мне придётся следить за тобой, то ты будешь тренироваться с новобранцами. — Она наклонилась и злобно ухмыльнулась. — Мы не сильней, чем самое слабое звено, мы не быстрей, чем самый медленный из нас, мы не храбрей, чем самый трусливый, и мы не жёстче, чем самый мягкий из нас. Это про тебя, в трёх случаях.
— Это… афоризм Роамани… или… Костяного легиона? — спросила Скотч, и была вознаграждена удивлённым взглядом.
— Немного одного, чутка другого, — призналась лейтенант, опустившись на колени перед Скотч. — Не волнуйся, я не позволю тебе умереть. По крайней мере, до того момента, пока генерал не отдаст такой приказ, — ухмыльнулась она и вытащила из своего тряпья наполненный густым сиропом флакончик. — Один глоток вот этого кого угодно удержит в мире живых — на какое-то время. Ты будешь продолжать дышать, пока генерал не прикажет тебе умереть. А тем временем я намерена тебя закалить, либо сломить, пони. Мы уже делаем ставки на эти побегушки, и я поставила на последнее.
— А у вас есть имя, или только лишь «Лейтенант»? — прохрипела в ответ Скотч.
— Лейтенант Мэрроу[81], — прорычала кобыла в ответ. — И, да, я знаю, что молода для своего звания. Оссиусу был нужен офицер. Я вызвалась. Я всегда вызываюсь. Так что не думай, что сможешь когда-либо заменить меня лишь потому, что он считает, будто ты особенная. — Она указала на ведро. — Ешь и пей. Отдышись. Через час у нас будет очередная пробежка. — После этих слов она выпрыгнула из товарного вагона и направилась к каким-то ожидающим её легионерам.
— Заменить её? — ошарашенно-недоумённо пробормотала Скотч, когда кобыла ушла. — В чём?
— Либо в качестве лейтенанта, либо фаворитки Оссиуса, либо и в том, и в другом, — прохрипел старый голос, и кобылка взглянула на одноглазого зебру, и тот передал ей ком теста. — Никогда бы и не подумал, что увижу в легионе пони. Безумный мир.
— Я не в легионе, — произнесла Скотч, потирая грудь не занятой ногой. — Как тебя зовут?
— А это имеет значение? Я просто есть, пока меня не станет, — прохрипел он сердитым стариковским голосом. — Никто из ниоткуда, как и все остальные здесь.
— Для меня — имеет, — ответила Скотч, откусывая кусочек от вязкого комка.