— Технически, мы её бросили в прошлый раз, — заметила Пифия, её губы изобразили ни то улыбку, ни то ухмылку. — Но да, мы были не вместе.
— Ну, а сейчас что делать будем? — спросила Чарити.
— Всё просто. Вскоре здесь начнут разбивать поселение, — улыбнулась остальным Скотч. — А мы им поможем, чем сможем.
— Пфф, мне ведь придётся таскать камни, да? — спросила Прелесть.
— Либо камни, либо работать паяльной лампой, — с улыбкой ответила Маджина. — Я, наверное, буду нянькой... но кто знает, может, у меня талант к использованию молотка!
— Я прослежу, чтобы ничего ценного не было истрачено впустую, — потерла подбородок Чарити. — Интересно, что у них тут ещё припрятано. Может оказаться хорошим подспорьем в торговле.
— Поселенцы спасли нас после Пустоты. Помогли починить «Виски Экспресс». Мы у них в долгу. И не давайте поводов Костяному легиону до вас докопаться. Думаю, многим из них эта затея не по душе, — сказала Скотч и получила в ответ уверенные кивки.
Когда остальные ушли обратно в лагерь, земнопони села рядом с Пифией:
— Как ты? Хорошее будущее уже увидела?
— Близка к этому. Есть тени, где может скрываться наш путь на свободу, — ответила Пифия. — Каков он? Оссиус?
— Более многогранный, чем казалось на первый взгляд. Возможно, в другой жизни он был бы актёром. Он играет свою роль, хотя она ему и не по нутру. Надо сказать, довольно впечатляюще для того, кто каждый вечер говорит, что убьёт меня, — вздохнула она с полуулыбкой.
— Он всё ещё может. Не забывай, что он провёл большую часть жизни за убийствами, — Пифия снова посмотрела на карту. — А от старых привычек так просто не избавишься.
* * *
Вся следующая неделя прошла под знаменем бурной деятельности. Как только Оссиус и Ксона выработали окончательные детали того, что легион будет и не будет делать для поселенцев, прополи принялись за работу — разожгли газовые резаки и при помощи тракторов принялись перемещать грузовые вагоны на новые места, выставляя их рядом друг с другом. А те, что были слишком проржавевшими либо искорёженными, чтобы их можно было сварить вместе, превращая в огромные дома, потрошились и разрезались на металлолом. Пока некоторые железнодорожные пути демонтировали, часть из них оставили не тронутыми. Как сказала Ксона: «Для дальнейшего использования».
Легионеры атаковали склон холма с напором, порождённым обещанием, что они первыми смогут попробовать люцерну. Прогнозы Прелести подтвердились, когда её пристроили к делу — вгрызаться в груды булыжников, будто гигантский фиолетовый чешуйчатый крот. Легионеры складывали камень в угловатые стены метровой высоты, заднюю сторону которых заполняли грязью. Первая система орошения состояла из простого ведра, но спустя неделю от ущелья до первой террасы уже протянулась труба. Чарити тем временем исследовала солончак, и, отыскав самые чистые залежи соли, при помощи магии и долота вырезала полуметровый куб, который затем раздробила на кусочки, более удобные для дальнейшего использования, или, как она надеялась — продажи.
Оссиус наблюдал за происходящим издали, посматривая из своего кабинета на втором этаже, и постоянно обеспокоенно хмурился, пока Мэрроу рассказывала ему подробности земляных работ. И больше ни разу не разговаривал со Скотч. На самом деле он, судя по всему, по ночам даже не покидал своего кабинета, внимательно изучая мелкие подробности в донесениях с аванпостов, ожидая ответ Хаймона. Каждое утро тощий зебра поднимался наверх, исправно доставляя сообщения, после чего отправлялся с ответами обратно в Пустоту.
Скотч принялась носить ему обеды, чтобы удостовериться, что он хоть что-то ест, пусть даже всего лишь комки этого гадкого теста. Ну в самом деле, первейшая вещь, которую им нужно было бы продумать — приличная печь! А затем, спустя неделю после начала проекта, она приостановилась у двери в кабинет Оссиуса. Копыто кобылки замерло в миллиметре от ручки, и у неё было такое чувство, будто его кончик погрузился в холодную сырую нефть. Поставив поднос на пол, она расслабила взгляд, чтобы видеть мир духов.
Дверь источала чёрную духовную слизь, вязкие капли которой бесконечными каскадами медленно стекали по её поверхности. Тяжело сглотнув, кобылка повернула голову и прижалась ухом к двери. Несколько секунд она слышала лишь тиканье находящихся внутри часов, прилагая при этом все силы, чтобы стоять спокойно, в то время как по её щеке стекала смердящая слизь.
— ...убей их всех...
Этот голос не походил на зебринский. Этот голос звучал так, как мог бы звучать пытающийся говорить в унисон хор выпотрошенных зебр с кишками, вытащенными наружу, которому не удаётся достичь полного созвучия.