Юноша покинул старицу и отправился в пустошь. Солнце светило ему в спину, отбрасывая на песок длинную черную тень, и чем дальше он шагал по собственной тени, тем все больше эта тень сливалась с его фигурой. Черный человек шествовал по земле, облаченный в пепел, и позади у него была бездна, а впереди вечность.
7. ПЕРЕКРЕСТОК.
Мерное пощелкивание счетчика радиации уже давно вошло в привычное русло, подтверждая, что невидимая смерть осталась далеко позади. Фрэнку наконец-то представилась возможность остановиться и осмотреться по сторонам. Едва ноги перестали отмерять шаг за шагом, как усталость принялась неумолимо заполнять тяжелым свинцом сначала ступни и лодыжки, затем, поднимаясь все выше и выше, заставила отяжелевшее тело настойчиво умолять о привале. Однако для отчаянного смельчака, решившегося пересечь радиоактивный могильник в надежде оторваться от преследователей, длительная остановка была бы непозволительной роскошью. Вытащив из кобуры сделавшийся непривычно тяжелым пистолет, Фрэнк выщелкнул обойму и вот уже в который раз убедился, что она пуста. Память нехотя подсказала, где и когда он растратил ее, а мысли, невольно цепляясь друг за друга, стали вытягивать, как факир, пеструю лоскутную ленту воспоминаний из его жизни.
Еще мальчишкой он мечтал стать стрелком. Спокойная, ни чем не примечательная жизнь на ферме казалась ему пустой тратой времени. Каждый раз, бросая взгляд за изгородь кукурузного поля, он всматривался в бесконечную гладь пустоши, колышущуюся в мареве теплого воздуха, представляя себе путешествия, наполненные невероятными приключениями. Теперь он понимал, что все эти картины, словно тот мираж, манившие его из отцовского дома, мало чего стоили на самом деле. Но тогда все виделось в ином свете, и однажды, прихватив старый отцовский револьвер и оставив родителям прощальную записку, Фрэнк сбежал в близлежащий торговый городок, за плечами имея лишь опыт выпаса браминов, да стрельбу по бутылкам. Вряд ли ему светило наняться в крупную контору, но попытать счастья с частным перевозчиком, не столь разборчивым по причине стесненности в средствах, определенно стоило. Фрэнку повезло, и его первое приключение стало хорошим стартом для карьеры молодого стрелка. С тех пор минуло немало времени. Фрэнк заматерел, набрался опыта и заработал себе неплохую репутацию. Раз за разом ввязываясь в очередную авантюру, он надеялся, что наконец-то дотянется до того недосягаемого миража, который представлял еще с детства. Это была не погоня за богатством или властью, а, как позднее понял для себя Фрэнк, по-мальчишески наивная мечта менять мир и людей вокруг себя. Но реальность оказалась сколь суровой, столь и банальной. Мир и люди вовсе не желали меняться, а предпочитали менять самого Фрэнка. Поначалу он бунтовал, позднее старался находить компромиссы, а в последнее время и вовсе вынужден был закрывать глаза на многое из того, что претило его естеству. Но неизбежно настал момент, когда он должен был либо сломаться, либо наконец-то сломать судьбу.
И вот он здесь, посреди безжизненной пустоши, у начала и конца всех дорог в этом суровом мире. Сейчас, рассматривая пустую обойму своего пистолета, Фрэнк с горечью осознавал, что расстрелял свою жизнь впустую, как эту самую обойму. Он зацепился взглядом за далекую линию горизонта. На этот раз он вряд ли обманется мыслью, что за этой линией есть нечто, ради чего стоило шагать вперед - там по-прежнему будет простираться пустота, отодвигая недостижимую цель все дальше и дальше. Впрочем, на то, чтобы двигаться вперед, была и более прозаичная причина.
Солнце скрылось за горизонтом, и стало ощутимо холодать. Следовало поскорее отыскать подходящее место для ночлега, иначе холод и дикие животные расправятся с одиноким путником раньше, чем это сделают преследователи, от которых Фрэнку, кажется, удалось оторваться. Вернув теперь бесполезный пистолет в кобуру, он поднял невысокий воротник кожаной куртки, защищаясь от несильного, но ощутимо прохладного ветра, и заставил себя вновь двинуться в путь. С каждым шагом становилось темнее, и вскоре безуспешная гонка за свалившимся за горизонт светилом предсказуемо окончилась в полной темноте. Фрэнк вновь остановился, запрокинул лицо к усыпанному звездами небу и, разведя руки в стороны, зло крикнул:
- Какого черта!?
Да, парень, тебе не повезло, - перемигиваясь, говорили холодные звезды в ответ. - Смирись уже и подохни, наконец! Вселенной все равно, жив ты или мертв!
На Фрэнка накатило безразличие. Последняя струна его души перестала вибрировать и застыла в безмолвии, как все прочие до нее, отказываясь побуждать уставшее тело к какому-либо действию. Он разлегся на еще сохранявшем дневное тепло песке и беззаботно уставился в небо. Сонм звезд завораживал, вводя сознание в своеобразный транс. Фрэнк не чувствовал холода, медленно забиравшегося под куртку вслед за настойчивым ветерком, не ощущал, как тепло из разгоряченного движением тела постепенно уходит в быстро остывающий песок. Даже когда до слуха донесся далекий вой койота, этот тревожный сигнал не побудил Фрэнка отвлечься от созерцания гипнотизирующей пустоты.
Что-то темное загородило звезды, а по лицу бесцеремонно прошелся теплый влажный язык. Любопытный мохнатый нос ткнулся в шею, пошарил за воротом куртки, щекоча подбородок жесткой шерстью. Фрэнк изумленно вскинул голову и уставился в широко расставленные собачьи глаза. Огромный пес отступил назад и склонил голову набок, наблюдая за человеком. Опершись на локоть, Фрэнк протянул руку, желая убедиться, что собака не плод его воображения. Пес не отстранился, и пальцы Фрэнка погрузились в густую жесткую шерсть, коснувшись горячего собачьего тела. Пес, как будто решив, что этого вполне достаточно, чтобы разлегшийся на земле человек поверил в его, пса, существование, отбежал в сторону и уселся в отдалении на склоне песчаного холма. Фрэнк заставил себя встать, движимый пока лишь любопытством, автоматически отметив при этом, что над песчаным холмом, выделяя темный силуэт пса, разливается неяркое свечение.
Спотыкаясь о редкие камни, Фрэнк сделал несколько шагов в сторону собаки. Не дав приблизиться к себе вплотную, пес вскочил на лапы и медленно потрусил вверх по склону холма, иногда останавливаясь и оборачиваясь к человеку, будто приглашая следовать за собой. Перевалив холм вслед за псом, Фрэнк едва не скатился кубарем с зыбкого склона, провалившегося под ногами обширной осыпью, но в этот момент вниманием Фрэнка целиком завладело приземистое здание с широкими окнами, располагавшееся в низине за холмом, так что он не заметил, как съехал по склону вниз. Из окон здания лился желтоватый свет, а над плоской крышей, слепя с непривычки глаза, ярко светилась неоновая вывеска, переливаясь огнями разноцветных ламп. Странное дело, но сколько бы Фрэнк ни пытался, он не мог уверенно прочесть название. Изогнутые трубки, помаргивая, постоянно зажигались и гасли, каждый раз образуя новую светящуюся комбинацию, в которой едва угадывались знакомые слова. Безуспешные попытки Фрэнка прочесть вывеску прервал пес, негромко гавкнувший от темнеющего в центре здания входа. Подойдя ближе, Фрэнк попытался заглянуть внутрь здания через окна, но сквозь мутные стекла можно было различить лишь неясные силуэты. Пес терпеливо ждал, пока Фрэнк, наконец, не решился взяться за потертую медную ручку и толкнуть входную дверь.