— Поэтому, но только дело обстоит не совсем так. Это не они справились с охотником. Это один из них справился. И, я думаю, ты понимаешь, кого я имею в виду.
— Синта с моим лицом? — спросил я.
— Точно, — кивнул он. — Полагаю, у тебя есть вопросы, верно?
— Верно, — кивнул я.
— Тогда пойдем, — он встал и двинулся из кабинета. Мне не оставалось ничего другого, кроме как пойти за ним.
Дверь закрылась за нашими спинами, и мы пошли по коридору. Ученые подчеркнуто выражали ему почтение, разве что не кланялись. В общем-то это не было ничем удивительным, синты — вершина творений института, и они были созданы именно благодаря ему. Я об этом прекрасно знал, успел услышать.
— Дело в том, что ты — уникум, Михаил. Ты — один из двух знакомых нам людей, которые сумели преодолеть такой путь. Пройти через весь континент, оказаться здесь, победить синта-охотника. Но есть кое-что интереснее, даже если не учитывать твой опыт выживания.
— Ты о чем? — спросил я.
— Келлог мог бы подойти для этого эксперимента, но он — пропащий человек. Бандит. А ты... Ты ведь помнишь, сколько тебя допрашивали, сколько тестов ты прошел.
Еще бы я не помнил. Мне буквально пришлось пересказать всю свою биографию. От того, что я родился в Шейди Сэндс в центре города, в шестнадцать отправился в полицейскую школу, потом Нью-Рино, бандиты, драки, винт, и так я становился сильнее. Хотя, как ни крути, но к этой дряни я ни разу не прикоснулся.
— Ты был детективом. Защищал закон. И ни разу не зашел за грань, несмотря на то, что жизнь швыряла тебя, словно щепку в бурном потоке. Ты проявлял благородство, спасал людей, даже рискуя своей жизнью. И именно это вызвало наш интерес.
Он остановился возле одной из дверей, дотронулся до панели, и она открылась. Он вошел внутрь, я зашел следом за ним и остановился. Сказать, что увиденное потрясло меня до глубины души — это ничего не сказать. Думаю, что нет слов, которые могли бы выразить мое удивление.
У стен стояло девять синтов, и у всех из них были мои лица. Сейчас эти машины были выключены, глаза не выражали никаких эмоций. Все абсолютно голые, без одежды, но они абсолютно закончены. Хоть сейчас выпускай их в реальный мир.
— Эти существа, — показал он на них пальцем. — Точные копии тебя. В голову каждому загружены твои воспоминания, кропотливо восстановленные по результатам твоих тестов. Мы будем прогонять их через симуляторы, проверять реакции, проверять, кем они станут в итоге. Возможно, что у нас получится сделать синтов более... Приспособленными. И одновременно поднять их моральные качества. Они ведь сейчас не знают, что такое добро и зло, до тех пор, пока мы не вольем эти данные в их голову в качестве директив. Эти же подчиняться директивам не будут.
У меня вдруг закружилась голова. Десять копий меня. А не может ли получиться так, что мы банально не узнаем, кто из них настоящий? Мы ведь не отличаемся, и, насколько я знаю, до сих пор не существует точного способа отличить синта от настоящего человека, не убив его, и не расчленив. Если там будут электронные детали с клеймами, тогда да. Тогда все ясно.
А настоящий ли я? Они неотличимы от меня, они будут вести себя точно так же, как повел себя я. Именно поэтому один из них справился с синтом-охотником. Потому что я тоже сумел бы, если бы возникла такая необходимость.
Почему так? Почему это произошло?
— Почему у меня никто ничего не спросил? — задал я вопрос, который вертелся у меня на языке.
— Ты давал согласие на эксперименты, — ответил Отец. — Ты ведь сам согласился. Долгая жизнь, работа, все эти блага в обмен на то, что мы будем изучать тебя, твой опыт.
Ага, конечно-конечно. Только вот одно дело — проводить эксперименты на мне. А совсем другое — создать мои чертовы копии.
— Они точно не покинут Институт? — спросил я.
— Этого никогда не случится, — заверил меня директор.
— Один уже сбежал, — только и оставалось хмыкнуть мне. — А мне пришлось его убить. И это, знаете ли, не способствует сохранению душевного равновесия. Когда убиваешь точную копию себя.
— Я понимаю тебя, Михаил, — проговорил он. — Прекрасно понимаю. Все будет нормально, ты продолжишь работать на нас, а мы будем изучать данные, полученные от этих машин исключительно в рамках симуляции. А потом воспользуемся ими для работы над новой серией синтов.
— Ладно, — сказал я. — В таком случае я пойду.
Не дожидаясь разрешения, я вышел из помещения, и двинулся по коридору. Я буквально чувствовал взгляд, которым Отец прожигал мою спину. Уверенный такой. Он будто бы заранее предполагал, что я буду делать. Так оно чувствовалось.