Это добавляло всем героям глубины, хотя определенно не красило их личность. Но то, что они не так плохо относились к Ариетте, не значило, что они так относились ко всем, и то, как их показывали даже в Пропавшей Принцессе говорило об этом. В конце концов, разве не эти же читатели находили романтичным то, как принц покорил целое государство ради Ариетты или как герцог расправился со злодейкой, портившей им всем жизнь?
После каждой главы автор писал мини-театр с забавными сценками, нередко заставляющими меня улыбнуться, а также маркером расположений, в этой истории всегда начинающегося с большого минуса, в отличии от Пропавшей Принцессы, где расположение никогда не было ниже 25%, что всегда было стартовой отметкой.
И всё же книга была невероятно тяжёлой. Отношение к Виенне слишком давило, и обстановка была совершенно удушающей, держа читателя в напряжении.
Над девушкой издевались, пренебрегали ей, от некоторых сцен меня даже начинало тошнить. И хотя сама она была не намного лучше, — много истерила, капризничала и бесилась, — ситуацию это лучше не делало.
Но дело было не только в этом.
Это слишком напоминало мне о себе, и вовсе не в хорошем смысле.
Мало того, вместо забавных сценок в мини-театре, так полюбившихся мне в прошлой работе, в примечаниях я могла читать только о том, как Виенна бы мучительно умерла, если бы поступила хотя бы немного иначе!
Я вздрогнула от очередного возможного развития событий, подробно описанного в заметках автора и экстрах, появляющихся тут и там.
Кажется, что больше половины книги состояло из экстр о возможной смерти главной героини.
«Почему это должно быть таким экстремальным… И зачем рисовать такие кровавые сцены, которые даже не включены в основной сюжет!
Это жутко!»
Иллюстрации были очень жёсткими и реалистичными.
Я поёжилась, закрывая изображение, на котором так полюбившийся мне кронпринц смотрел на отрубленную им голову главной героини, слегка нахмурившись.
«Какая безумная история…»
Это явно было не тем, что я ожидала найти, когда открывала продолжение такой милой истории, как Пропавшая Принцесса.
Всякий раз, когда, казалось бы, совершенно безобидное изменение в поведение Виенны приводило к её же мучительной смерти в экстре, я, будто оглушённая, не могла даже выдохнуть.
История так сильно поглотила меня, что становилось больно читать: я слишком прониклась страданиями Виенны. Она даже не казалась мне больше неприятной, как раньше, и, честно говоря, сейчас вызывала искреннюю жалость.
Я просто хотела увидеть счастливую в концовку, в которой бедная, несчастная злодейка не умирает и не истязается всем своим окружением, а спокойно живёт, искренне любимая хотя бы одним мужским персонажем! Или хотя бы намёк на это!
Но вот, роман всё ещё не закончен, позади триста глав — сто семьдесят основного сюжета и ещё сто тридцать экстр, и Виенна всё ещё глубоко несчастна, одинока и страдает.
Честно говоря, с учётом того, что до трёхсот десятой, трёхсот десятой главы основного сюжета эта история считалась предканонической для Пропавшей Принцессы, больше я даже не была уверена, что могла осудить Виенну за её жестокие и сумасшедшие действия!
«Какова вообще вина злодейки? Это автор выдал ей роль негодяйки, может быть, она немного неприятная, но явно не заслуживает такого отношения! Тем более что до событий Пропавшей Принцессы она не сделала совершенно ничего ужасающего!»
В отличии от главной героини прошлого романа, Ариетты, так легко и просто добивающейся всеобщей любви и мгновенно очаровывающий окружающих, злодейка Виенна, одинокая, измученная и просто умоляющая о любви, казалась мне слишком похожей на меня саму, очень перекликаясь с ситуацией, в которой я находилась всю свою жизнь.
«Как много смертей».
Герцог снова убил Виенну. Какой раздражающий парень! А ведь в оригинальной новелле мне он даже нравился. Я заскрежетала зубами, едва не плача от досады и испытываемого сочувствия по отношению злодейке.
Я не только потеряла счёт смертей, но и не думала, что была более в состоянии перечитать Пропавшую Принцессу, и, как и раньше, обрадоваться жестокой кончине Виенны, которую раньше считала заслуженной.
Мои руки ужасно дрожали, держа раскалённый мобильный телефон.
Я чувствовала, что слишком серьезно отношусь к какому-то любовному роману, слишком сильно сопереживая злодейке, но никак не могла остановиться.