Я рассказал все — все то, что тяжким бременем лежало на сердце, что не давало покоя ни днем, ни ночью. И только выговорившись, смог спокойно лечь рядом и приобнять ее за талию. Вместо сопротивления, девушка перевернулась на другой бок — лицом ко мне, что-то сонно пробормотала и продолжила спать.
Нащупав холодную ладонь, я взял ее в свои руки и постарался осторожно согреть, чтобы не потревожить сон.
Не хотелось, чтобы нас кто-то застукал в таком щекотливом положении, но и выпустить сейчас Оливию, я не смог бы даже под угрозой смертной казни.
Уже рассвет забрезжил за окном, когда в коридоре послышались шаги. Все еще без рубашки, я поднялся и пристроился в кресле напротив постели. Портить репутацию девушке нельзя было. Когда она станет меня презирать, ей нужна будет опора и защита того, кто возьмет ее замуж. Того, кто будет ее любить не меньше, чем я.
— И где наша пациентка? — задорно спросил лекарь, входя в спальню Оливии.
Он обвел комнату взглядом и остановился на мне. Поправив очки, лекарь представился:
— Фарреу, столичный врачеватель.
Я медленно поднялся и подошел, чтобы пожать руку пришедшему.
— Адриан Салазар.
— Ваша Светлость... Вы всю ночь провели у постели? — неуверенно проговорила Тесса, когда Фарреу начал осмотр Оливии.
— В этом есть что-то удивительное? — я внимательно взглянул на служанку, выискивая признаки недоверия и подозрений. — Все же мы не чужие люди.
Фразы нужно было подбирать осторожно. Прислуга любит чесать языками и делиться с окружающими пикантной информацией о своих хозяевах. Проживание молодой вдовы под одной крышей с холостяком уже нонсенс, способный вызвать шквал сплетен. Даже странно было, что о нас все еще не говорили на всех углах и в кабаках.
— Все верно, Ваша Светлость, — загадочно проговорила женщина, но все мое внимание было уже приковано к манипуляциям лекаря.
Спустя какое-то время, показавшееся бесконечным, он поднял на меня взор и вновь поправил очки на переносице.
— Нам нужно разбудить Ее Светлость и продолжить более тщательный осмотр. По внешним признакам никаких последствий не обнаружено, но я хотел бы продолжить, — Фарреу говорил медленно и вкрадчиво, чтобы я успевал еще и осознать услышанное. — Ваша Светлость, покиньте спальню моей пациентки.
— Я... Да, разумеется, — я опустил глаза, вдруг осознав, что Оливия совсем не одета под пледом, что было верхом неприличий по мнению света.
— Зайдите потом ко мне в кабинет, — кивнул ему и вышел.
Вслед донеслось:
— Разумеется, Ваша Светлость.
Непременно, когда Оливия проснется, мне придется объясниться с ней и раскрыть все карты. И сделать это нужно до того, как Леонис подоспеет со своим предложением.
25
— Благодарю, граф, за визит, но вынужден попрощаться, — Адриан захлопнул прямо перед визитером створки окна, которое ответило ему возмущенным скрипом. — Оливия, лучше, если твой друг в следующий раз попробует пробиться к тебе в гости через парадную дверь.
Возмущение кипело во мне. Неужели я похожа на маленькую девочку, которой нужно говорить с кем дружить, а с кем — нет.
— С каждым днем я нахожу все больше и больше в тебе отрицательных черт. Заранее соболезную той несчастной, которая купится на твой титул и богатство, — процедила я сквозь зубы.
— И что же во мне не так? — он вздернул удивленно брови, на лице играла улыбка, но это была обманчивое впечатление.
Казалось, что Адриан с каждым днем становился все более и более задумчивым, но при этом его поступки были все менее и менее разумными и последовательными. Неужели он поддался свалившемуся на голову богатству и положению?
— Ты весь одно сплошное "не так"! — вспылила я. — Нет, я благодарна за спасение, за кров и заботы, но я взрослая женщина, побывавшая замужем, вдова. И я хотела бы иметь собственное право выбора и свободу.
Кулаки герцога непроизвольно сжались, но улыбка с лица так и не сползла.
— Свобода — это видимость возможности сделать свой выбор, который лишь кажется собственным. Я никак не ограничиваю тебя, делай все, что душе вздумается, но прошу лишь об одном...
— Хватит, — я оборвала мужчину, не дав сморозить очередную пафосную глупость. — Тебе стоит больше думать о себе, а я сама за себя отвечаю.
С этими словами я резко развернулась, так что голова закружилась, и постаралась отдышаться. Этот тип вызывал во мне бурю эмоций, с которой я была не в силах совладать.
— Оливия, — начал было он, прикоснувшись к моим плечам, но тут же убрал руки, ощутив мой молчаливый протест.
Поежившись, я сделала еще несколько шагов в сторону.
— Адриан, мы вполне могли жить бы в одном доме и не доставлять хлопот друг другу. Просто прекратите преследовать меня... И я обещаю держать Леониса подальше от особняка, при условии, что ни одна из тех вульгарных девиц не переступит порог.
Очень надеялась, что в моем голосе не было ревнивых ноток. Нет, я не ревновала. Просто эти пигалицы были не для приличного общества.
Я бросила взгляд на племянника мужа. Он улыбался. По-настоящему довольной улыбкой, что стало даже не по себе.
— Нет, если для тебя принципиально, чтобы кто-то из них приходил... по вечерам, то я могла бы...
— Погулять? — совсем развеселился мужчина. — Оливия, я знаю, куда при необходимости могу отправиться, чтобы утолить голод определенного рода. Пекитесь лучше о своей репутации, — улыбка померкла, а в его глазах что-то промелькнуло.