Увлекшись разговором, мы не услышали, как отворилась дверь.
Ой, что сейчас бу-у-удет! Мало того, что в моих покоях застали мужчину, так еще и сделавший это – хозяин замка собственной персоной.
29
— Тебе не кажется, что это перебор? — я уперла руки в бока и приняла самую строгую и упрямую стойку, на которую только была способна.
Адриан хмурился. Но я-то отлично знала, что он был не просто рассержен, а в гневе. Поджатые губы, сведенные в тонкую суровую линию, заострившиеся черты лица, прищур глаз...
То, с каким рвением он выставил Леониса за дверь, страшило даже меня. Как только лакей и дворецкий проводили моего утреннего гостя, Адриан вернулся ко мне в спальню, но до сих пор не произнес ни слова. Зато я успела надеть на себя халат и всунуть ноги в мягкие домашние тапочки. Вид, конечно же, не самый устрашающий, но гораздо важнее настрой, а он у меня был боевой.
— Адриан! — крикнула я практически ему в ухо. — Ты совсем с ума сошел? Неужели нельзя было немного тактичнее быть?!
— Тактичнее?! — взорвался мужчина. — А, по-твоему, нормально, что неженатый нищий граф посещает спальню незамужней молодой вдовы?!
Это с какой стороны посмотреть. В целом всем было известно, что нет лучшей любовницы, чем веселая вдовушка. Разумеется, были и уважаемые дамы, которые потеряли свои вторые половинки и искренне переживали эту потерю, но все же браки по любви у нас были редкостью, а значит, что обычно смерть мужа была неким освобождением.
Для кого-то, но не для меня. Конечно, у нас не было пылкой страсти и любви, но Аластар старался, как мог, окружив своей заботой и нежностью. Его смерть подкосила меня, а завещание вынудило опуститься ниже некуда.
Нет. Эти игры не для меня.
Пошло оно все!
— Я отказываюсь, — я сама не узнавала свой голос.
— Отказываешься подчиняться?
— Отказываюсь исполнять последнюю волю мужа. Лучше остаться нищенкой у дороги, чем эта гонка, — устало проговорила я. — Вещи к утру свои соберу, но больше не хочу тебя никогда видеть.
Мужчина застыл, словно каменное изваяние, но молчал. Только нервно подергивающееся веко говорило, что он все еще тут.
— А теперь покинь пока еще мою спальню.
Адриан скривился, но послушался. Широким шагом тут же направился к двери.
Я не смотрела вслед удаляющейся фигуре, только старалась, чтобы он не увидел, как слезы стекали по моим щекам.
За что мне все это?
Скрипнула дверь, и я выдохнула.
Так будет лучше для нас обоих. Наша связь была невозможна, но Адриан вызывал во мне противоречивые чувства. Одно было ясно, как день, он был нужен мне. Правда, я ему была лишь обузой и очередной воздыхательницей.
Опускаться еще ниже я не хотела. Стыд и позор.
Я не стану бегать за ним и вешаться. Уж лучше брак с Леонисом. Самый настоящий, чем вечная боль в груди. Я все переживу и все смогу, нужно только время, чтобы залечить все раны.
— Мы не договорили, — рыкнул мужчина, и я вздрогнула.
Он не ушел.
— Мы все решили.
— Ошибаешься. Это ты все решила, но последнее слово за мной, как за твоим опекуном.
Я устало прикрыла глаза. Что за вздор он нес.
— Я не в том возрасте, чтобы кто-то диктовал мне свои условия, — выкрикнула в ответ.
Адриан был совсем близко. Я чувствовала его дыхание на своих волосах, его запах, окутывающий меня... Рядом с ним я теряла себя.
Это было плохо. Самым безопасным было держаться от него как можно дальше.
— Ты моя, — прорычал мужчина, выдергивая меня из собственных мыслей и притягивая к себе.
Дыхание перехватило. Глаза расширились то ли от удивления, то ли от ужаса, то ли от предвкушения.
Я слишком порочна. Так быть не должно.
Поцелуй был глубоким, сводящим с ума. Колени подгибались, а сердце учащенно стучало.
Это было одновременно прекрасно и ужасно. Краска стыда прилила к щекам, требуя, чтобы я разорвала этот порочный круг. Но сил и желания не было.
Со стоном я прижалась к Адриану еще теснее.
Адриан, герцог Салазар
Я осознавал, что сейчас может произойти непоправимое, но и позволить Оливии вот так просто исчезнуть из моей жизни было выше моих сил. Ну уж нет!
Та, что навеки украла мое сердце, беззвучно плакала, и это разрывало мою душу на части, ведь я прекрасно осознавал причину этих слез.
Нет, милая моя, хватит!
Хлопнув дверью, запер ее изнутри, чтобы никто не смог нас застать врасплох. И будь что будет.
— Мы не договорили, — рыкнул я, не в силах сдержать своей злости.
И не важно, что в основном на самого себя.
— Мы все решили, – упрямо ответила Оливия, несмотря на то, что вздрогнула от испуга при звуках моего голоса.
Невероятная. Несгибаемая. Именно такая, какая мне и нужна!
— Ошибаешься. Это ты все решила, но последнее слово за мной, как за твоим опекуном, – практически выкрикнул, приближаясь к строптивице.
— Я не в том возрасте, чтобы кто-то диктовал мне свои условия, — кажется, у кого-то начинали сдавать нервы, ведь она также повысила голос.
Я подошел уже вплотную. Оставалось буквально полшага и… А Оливия всё также продолжала стоять ко мне спиной, сознательно не вступая в диалог взглядов. И это злило еще сильнее. Было бы проще, если бы она метала в меня вазы, расчески, флакончики с туалетной водой и что там еще имелось в женском арсенале. Но она застыла изящной статуей, не поворачивая даже головы.
— Ты моя, — я не сдержался, ухватил девушку за руку и развернул к себе лицом, одновременно вжимая в свою плоть и впиваясь в губы яростным поцелуем.
Всё. Назад пути нет. Это подтвердили и слегка приоткрывшиеся призывно губы, и тихий стон, слетевший с них. Оливия желала меня не менее, чем я ее. Так к чему условности и напускное?!