Учитывали ли это организаторы и сотрудники «операции Бернхард»? Были ли у них угрызения совести и морали за свою деятельность? В обобщенном виде ответить на эти вопросы нельзя. Среди этих людей были такие, кто ни о чем не думал, но также и личности, считавшие оправданными любые средства, направленные во благо нации. Были, наконец, люди, пытавшиеся в душевной борьбе оправдать свое фальшивомонетничество основными понятиями этики.
У меня самого вначале вся эта акция по изготовлению фальшивых денег вызывала отвращение. И не только по правовым или моральным соображениям, но и потому, что я думал: ведь все это осуществляется по инициативе Гейдриха, хотя на самом деле было и не совсем так. Гейдрих являлся для меня олицетворением злой воли: он руководствовался не ложной моралью, ее у него не было вообще, и многое, что он делал, было иррациональным. Любые его идеи и предложения вызывали у меня подозрение, а некоторые из них представлялись вообще преступными. К тому же с «операцией Бернхард» я столкнулся, изучая венгерскую аферу по изготовлению фальшивых франков, относясь, как и большинство австрийцев, отрицательно к проявлениям шовинизма и его методов со стороны венгров. Уже только поэтому копирование немцами их опыта вызывало у меня эмоциональное неприятие.
Однако с течением времени мне стало представляться, что изготовление фальшивых банкнот противника следует рассматривать как одно из средств ведения войны, а это давало возможность его оправдания. Если сила сопротивления противника в результате таких действий ослабевает, и в довольно значительной степени, если сама акция направлена в первую очередь против враждебного нам государства, а не кошельков его граждан, можно вполне дискутировать о моральной стороне этого вопроса.
Поначалу я не верил, что изготовление фальшивой валюты может вообще нанести ущерб противнику, считая: в результате этого пострадают многие ни в чем не повинные люди. Под воздействием аргументов Швенда я впоследствии изменил свое мнение. Он заверил меня, что, если фальшивые банкноты будут изготовляться качественно с технической точки зрения и будут выпускаться в достаточно больших количествах, экономика противной стороны может быть серьезно нарушена, а возможно и парализована. Покупная способность, а следовательно и ценность бумажных денег, обеспечивающих обменные процессы, из которых в основном и состоит экономическая деятельность, покоится на доверии. Если это доверие отсутствует — в нашем случае в результате того, что никто не будет точно знать, является ли денежная купюра, которую он держит в руке, настоящей или же клочком бумаги, не представляющим никакой ценности, — экономический процесс застопорится, и весь весьма сложный механизм может даже остановиться. Если же будет предпринята попытка признания государственными банками фальшивых банкнот и принятия их наравне с законно выпущенными в оборот деньгами, возникнут инфляционные процессы, которые могут привести к банкротству государства.
Экономика страны в ходе войны станет иллюзорной, если жители больших городов подучат возможность платить за сельскохозяйственную продукцию в десятки раз дороже ее стоимости — к примеру, 10 фунтов стерлингов за полкило масла — деньги-то ими будут найдены прямо на улице. А что случится, если советские солдаты, получающие вообще мизерное денежное содержание, будут вдруг иметь в кармане тысячи рублей?
Швенд убедительно показал мне, к каким катастрофическим последствиям в Германии и странах Европы, оккупированных немцами, привел бы вброс нашими противниками фальшивых рейхсмарок, да даже фунтов стерлингов и долларов. Рейхсмарка имела хождение в значительной части Европы, но этому был бы положен конец в случае появления в больших количествах фальшивых купюр. Там, где немцы осуществляли контроль, они с трудом собирали так называемую «твердую валюту», на которую закупали жизненно необходимую продукцию за рубежом. Но и эти жалкие остатки международной торговли были бы сразу же ликвидированы, если бы, например, в Швейцарии было установлено, что мы расплачиваемся фальшивыми фунтами стерлингов и долларами (по этой причине бернхардская валюта никогда не использовалась в официальных сделках).
Германия, зависевшая от ввоза стратегического сырья, находилась в весьма стесненном военно-эко-номическом положении. Но и британская, и американская валюты, по доказательствам Швенда, не были абсолютно устойчивыми. Как это ни странно звучит, основная опасность для них заключалась как раз в их высокой кредитоспособности. Если же эта валюта в результате массового вброса фальшивых купюр станет подвергаться сомнениям, то это может привести к всемирному экономическому краху, поскольку наряду с техническими проблемами валютного обращения неминуемо возникнут и психологические. И происходить все это станет лавинообразно, что будет сопряжено с катастрофой военной экономики вражеских государств.