По способам или характеру общественной реакции на подлоги можно выделить фальсификации двух типов: разоблачённые и реанимационные. Разоблачённый тип подлогов — подлоги, фальсифицированный характер которых установлен почти сразу однозначно, и они исчезают как предмет сколько-нибудь дискуссионного обсуждения. Реанимационный тип подлогов — это фальсификации, упрямо актуализирующиеся в тот или иной период своего бытования в качестве «подлинных» исторических источников.
Наиболее ярким примером является периодическая реанимация знаменитой «Описи» библиотеки Ивана Грозного. Я заметил, что как только начиналась кампания избрания мэра в городе Москве, так сразу возникал этот подлог, а мэр Москвы становился инициатором поисков библиотеки Ивана Грозного. Есть ещё более усложнённая типология. Я не буду на ней останавливаться.
Изученный нами фактический материал позволяет хотя и с рядом оговорок, но всё же выявить некоторые закономерности изготовления и бытования подлогов, а также их разоблачения. Назовём несколько наиболее очевидных таких закономерностей.
Фальсификатор всегда заинтересован в публичности своего изделия. Преследуя определённую цель, он страстно желает быть очевидцем и участником достижения этой цели. Иначе для него теряет смысл весь процесс «творчества». Об этом свидетельствует подавляющее большинство всех рассмотренных нами подлогов исторических источников.
Легализация подлога, как правило, близка по времени к моменту его изготовления. Можно даже сказать, что она фактически в большинстве разобранных нами случаев почти одновременна с процессом изготовления подлога, а нередко, как, например, с «Влесовой книгой», параллельна, то есть реально одновременна.
К легализации подлога всегда в той или иной степени бывает причастен его автор. Он может промелькнуть как владелец, первооткрыватель подложного исторического источника, его «случайный» очевидец, успевший скопировать такой «источник», наконец, как простой издатель «открытого памятника» и т. д. Но он, как правило, обозначает своё прямое или косвенное отношение к легализации подлога.
Легализованный подлог в подавляющем большинстве случаев встречает скептическое отношение либо молчаливое неприятие со стороны специалистов.
Практически никогда не удаётся сколько-нибудь корректная проверка камуфляжа подлога — их авторы именно здесь проявляют изобретательность, исключающую возможность установления действительных фактов бытования подлога до его легализации. Легендированный подлог в своей основе, как правило, имеет версию, восходящую к чрезвычайным обстоятельствам, связанным с гибелью «оригинала» подлога во время пожаров, войн, революций, утратой в результате смерти человека, кражи и т. д.
Практически в любом подлоге прослеживается зависимость его содержания от подлинных исторических источников. Хотя авторы фальсификаций способны на самые невероятные, изощрённые и фантастические построения, они, с одной стороны, не могут игнорировать наличие реальных фактов прошлого, а с другой — находятся под их подчас неосознанным воздействием. Например, для большинства подлогов древнерусских исторических источников характерно обязательное использование «Слова о полку Игореве». Руф Иванов при фабрикации «Дневника старицы Марии Одоевской» использовал новгородские летописи, актовый материал. «Дневник Вырубовой» включил фактический материал подлинной переписки царской семьи и т. д.
Фальсификатор всегда стремится по возможности исключить натурно-демонстрационную легализацию подлога, используя её только в случае общественного давления. Например, представление на всеобщее обозрение «Соборного деяния на мниха Мартына Арменина» являлось не чем иным, как вынужденной реакцией властей на требование старообрядцев представить подлинник. Точно так же Миролюбов был вынужден пойти на публикацию «фотостатов» «дощечек Изенбека» как одного из «доказательств» подлинности «Влесовой книги».
Я, пожалуй, на этом закончу, потому что всего у меня 18 признаков определения подлогов. Я хочу только сделать вывод, который, возможно, разочарует собравшихся: фальсификации исторических источников — явление неизбежное, сопровождавшее и сопровождающее человеческую историю. Это, безусловно, порок, нравственный, политический, идеологический. Не имея возможности предотвратить его, можно и нужно бороться с ним как научными, так и правовыми способами. Но лично я, написав две книги по истории подлогов в России и собрав очень большой материал для третьей книги о подлогах источников уже в 1990-е гг. — начале третьего тысячелетия, открыв однажды «Независимую газету» и увидев «Завещание Плеханова», пришёл к выводу, что не стоит тратить время на третью книгу, достаточно ограничиться первыми двумя.