Каждое утро Майкл выпивал чашечку кофе (из огромной кружки с отбитым краем), выкуривал традиционный утренний джойнт (к традициям сквота он привык на второй день - сказалась крымско-азиатская молодость) и отправлялся в сопровождении Вилли на станцию Понт-д-Инка. А через пять минут, после приезда в Ла Пальму они уже брели-ковыляли-направлялись в сторону Плазы Майор. Что бы переодевшись и войдя в образ, начать собирать дань-взяток как пчелки, с туристов. Майкл работал Фиделем Кастро - с накладным брюхом и подвешенной бородой, в зелени униформы и с каскеткой на голове. А Вилли в такой же зелени униформы без какого либо грима работал Че Геварой. Комендантом Че...
Коменданте Че, коменданте Че,
Коменданте Че лайк дринк мате.
Коменданте Че, коменданте Че...
Напевая такую псевдо английскую бессмыслицу, похлопывая Вилли, пардон! товарища Че по униформированному плечу, товарищ Кастро вызывал многочисленные улыбки на туристических мордах и обильный дождь прайса в большую банку из-под оливок с наклеенной надписью - На мировую революцию и пиво товарищам Кастро и Че. Ни чего нет святого для хипаря...
И только иногда пробегающие через Плазу Майор какие-то панко-анархо-революционные личности в черно-оборванном показывали им империалистический «фак оф» и псевдо пролетарский кулак...
4.
Фиеста! Красивое слово, ни чего не скажешь, ни какого сравнения с русским «праздник», в последнем случае видятся скучные лица за длинным столом, длинные речи во славу, обжорство до тошноты, послеобеденный сон перед «ящиком», вечернее доедание после гостей и как следствие - понос. Это праздник, прошу не путать с «пьянкой», пьянка совершенно другое - море алкоголя, в том числе и низкосортного и совсем не питьевого, немного жратвы-закуси, масса приключений... Мордобой и гонки на автомобилях (в том числе и на чужих), игра в прятки с полис и пуганее добропорядочных граждан различнейшими хеппенингами, награда за которые зачастую предусмотрена в уголовном кодексе...
А вот фиеста!.. Фиеста это море музыки, шума, гама, тарарама, смеха и улыбок до ушей, из которых к тому же валит дым от выкуренного, ноги отдельно, руки отдельно, все остальное тоже отдельно, включая и прик, что-то выпито, что-то съедено, все вокруг амигос, все вокруг френды, все вокруг фиестят в полный рост!..
Вот и мы - Инесс с Вилли, Роса, я Ева с Хуаном - зафиестили. Повод? Ни какого! Светит сентябрьское нежаркое солнце, где-то блестит синее море - его не видно, но мы то знаем и воздух наполнен им, прайса-бабки-динеро имеются и в избытке при наших потребностях, забот ни каких. В том числе и перед обществом, обязанностей так же, отчего не пофиестить бедному хипарю из далекой России совместно с андеграундными френдами-амигос?.. Вот мы и зафиестили...
Начали в сквоте, вместе со скучными Дани и Алис, которые меня ни на нюх не переваривают, и что такого я у них украл - ни как не вспомню... Под салатик с тунцом щедро политым уксусом из винограда, дали каждый по паре джойнтов с пивом, затем попрощались с Дани и Алис, и... И веселя пассажиров своим видом и состоянием, отправились в Ла Пальму де Маллорку в поисках френдов, приключений и удовольствий. У меня даже мысля об моем хипповом одиночестве неизвестно куда делась...
Редкие туристы отражались в многочисленных зеркальных витринах, уже предлагающие в огромном количестве искусственные дубленки «аля хиппис» и пуховые куртки изнеженным местным жителям. И дубленки и куртки были напялены на манекены, смутно напоминающие мне своими блестящими башками неизвестно что. Сверху светило нежаркое солнце на линялом, как застиранные джинсы, небе, лошади махали гривами. С балкона анархистического центра свешивался черно-красный флаг... Может быть это сон? да нет же, меня давно уже разбудили, там, в Париже...
...Мы прокатывались хохочущей кучей, пестрой, орущей, веселой кучей много-много раз через довольно-таки небольшой центр города, мы обрастали, и обрастали, и обрастали амигос, френдами, приятелями... Терри не снявший своего зеленого прикида и почти не выйдя из образа со своей переодевшейся подругой - Слышь, я тоже был ангелом... Ты делал ангела, Майкл? А в каком городе? В Париже... Канадополяк шестидесяти с лишним лет с грустными глазами такого голубого цвета. что мои айзы на фоне его выглядели линялыми пуговицами, и отзывавшийся на имя Джозеф - ты же Юзек, пся крев, с кон ты, с якого мяста? Пан мови по польску? Я не пан, я бывший ангел, Джозеф и я не говорю по польски, это я шучу, остаточные знания с прошлой жизни, я же в прошлой своей жизни, ну еще до ангела, был польской лошадью наверное... Черный джентльмен с бонгом по имени Густав - это тамтам с Африки, Густав? Нет, Майкл, это бонг с Джамайки... Ты хотел сказать Ямайки, Густав? Нет, я хотел сказать с Джамайки, Майкл, и вообще, ты меня этой Ямайкой еще два месяца назад зафакал... Так мы знакомы, Густав? - совершенно искренне удивился я, на что Густав сунул мне в зубы джойнт, вздохнул и показав ряд блестящих зубов, заговорил о какой-то огородной интересности с Вилли... Вот ведь юннаты нашлись, фак им в грядку!..
Sucedio gue un Fama bailaba tregua y bailaba catala delante de un almacen lleno de cronopis y esperanzas - внезапно вспомнил почему-то я и передал джойнт дальше, многочисленным подружкам Росы по фотографической школе в неизвестном количестве с голыми животами разной смуглоты... Были еще какие-то дредастые, высокомерные, с пирсингом, татуированные от всей души сеньоры, знакомые и с Вилли, и с Инесс, и как не странно - и со мной... высокомерие росло соразмерно выкуренному, но не выливалось, как у цивилов, в безобразную сцену махания кулаками, а в многочисленное свертывание джойнтов и передачу их в первую очередь мне - Ты что Хосе-Хуан-Факе, думаешь у меня у самого нет прайсов на твой сранный грасс-пластилин? Майкл, не маши ручищами, они у тебя самые длинные, расскажи нам лучше - неужели в России есть андеграунд?..
Внезапная тишина на фоне вечернего света фонарей, над портом развеваются флаги неизвестных стран, в глаза мне в упор смотрит пустыми глазницами манекен пепельного цвета... Интересно, что эта сволочь хочет мне сказать?
-Ты что Майкл, что с тобой, тебе плохо, ты что? -
участие и зверю приятно, поворачиваю голову и с высоты своего без малого двухметрового роста вижу герлу с глазами навыкате, сквозь губу пробито кольцо, а как же она целуется?
-Целоваться не мешает? -
интересуюсь вроде бы без всякой задней мысли. Герла кокетливо улыбается и отрицательно качает головой - нет. Затем добавляет вслух:
-Мой бойфренд не жаловался еще ни разу...
Коротко и ясно, не успела оглянуться - место занята другим, пионеру Иванову ехать очень хорошо...
-А где остальные? -
удивляюсь я наконец-то безлюдности улицы, одни манекены и мы...
-В бар зашли, а ты к витрине прилип. Вот я и подумала - вдруг тебе плохо...
-Мне ништяк. Ну я в полном порядке, -
вновь перешел я на язык придурка Дон Кихота и мы спустились во след остальным в полуподвал, наполненный музыкой, гамом, дымом и нашими многочисленными амигос...
Поздняя ночь или правильней сказать ранний рассвет, за нашими спинами остались многочисленные бары и клубы, анархистические центры и сквоты, клубы дыма от выкуренной травы и гашиша, и довольно таки умеренное количество выпитого... Мы брели по пустынному городу с пальмовым названием, отталкиваясь взглядами от синего света фонарей, Вилли устало бренчал на вдрызг расстроенной гитаре нашу любимую песню, бренчал и напевал ее под нос, нашу любимую, так сказать наш гимн:
Порке травахар!.. И действительно - зачем работать, нам и так ништяк...
-Пирато, ты что так смотришь на мою подругу? У ней есть бойфренд.