У Владимира Федоровича не было ученой степени. Но б рабочем столе чуть ли не каждого гидротехника хранится счетная линейка инженера Пояркова. Она очень похожа на знакомую-всем логарифмическую линейку и столь же обязательна в работе тех, кто занят расчетами каналов. Линейку Поярков изобрел в 1933 году. И с тех пор постоянно над ней работал, совершенствуя ее в соответствии со всем тем новым, что появлялось в гидротехнике. Линейка сберегала и сбережет проектировщикам не одну тысячу дней работы. Но вот, чтобы добиться ее издания, Пояркову понадобилось ничуть не меньше. Не получил он и патента на свое изобретение. Видно, и впрямь «нет пророка в своем отечестве», тем более для работников патентного бюро. Первое время Поярков и его единомышленники сами делали линейки — из фанеры и фотооттисков. Затем ее издал Ленинград. Теперь — Киев. Но этой киевской, модернизированной линейки Володя-старший уже не увидел.
Последние годы он часто вспоминал гражданскую войну, с глубоким замиранием сердца вновь и вновь переживая посвист пуль, пролетавших над его головой чуть ли не полвека назад. Наверное, теперь страшила не смерть. Вернувшееся поздним эхом и оттого еще более острое чувство было вызвано сознанием той очень возможной и непоправимой нелепости, когда бы одна из шальных пуль нашла его и когда бы враз ничего не стало: ни университета в Ташкенте, ни изысканий на Аму, ни славного каракумского пробега, ни Большого Ферганского канала, ни счетной линейки, ни коробчатых воздушных змеев, которых он запускал для всей той поярковской детворы, что приходила, уходила, а он, Володя-старший, оставался. И это было бы куда большим несчастьем, чем сама смерть.
Проще простого могло с ним такое случиться. С осени 1918 го да по ноябрь 1921 года служил он рядовым стрелком и связистом в 135 полку 15 дивизии Южного фронта. А чтобы расшифровать эту строчку из куцей, в духе Владимира Федоровича написанной автобиографии, следует обратиться к тем страницам из книг Михаила Васильевича Фрунзе, которые касаются разгрома Врангеля вообще и действий в этой операции 15 дивизии шестой армии в частности. В ночь с 7 на 8 ноября по приказу командующего Южным фронтом бойцы 52 и 15 дивизий вошли при десятиградусном морозе в ледяные топи Сиваша и неожиданным для белых ударом обрушились на укрепления Литовского полуострова, угрожая Перекопу с фланга и тыла. Их косили пулеметами. Забрасывали снарядами. Снаряды уходили на дно Гнилого моря и выбрасывали оттуда черные фонтаны грязи, разя осколками. Раненых не было они тонули. А когда красноармейцы пошли в рукопашную, враг бросил в контратаку свои лучшие силы — офицерство дроздовской дивизии и отряд бронемашин. Весь день — ожесточенный бой. В обледенелых гимнастерках. Без пищи. Без воды. Без возможности обогреться, без мало-мальски налаженного снабжения, ибо все обозы остались на северном берегу. Ветер, согнавший воду с Сиваша, до поры до времени был союзником. Но затем переменил направление. «К вечеру наше положение здесь стало весьма угрожающим, — докладывал «командюж» Фрунзе в телеграмме главкому, копия — В. И. Ленину, — в связи с прибылью воды в Сиваше, грозившей отрезать 15-ю и 52-ю дивизии… В связи с сложившейся обстановкой и возможностью контратаки к утру, и в 24 часа отдал категорический приказ произвести немедленно ночной штурм Перекопа с ударом на Армянок частями 15-й и 52-й дивизий. Штурм увенчался успехом. Противник обороняется ожесточенно, и мы несом очень большие потери»…
Осенью 1921 года профессор Туркестанского университета Эраст Федорович Поярков отправил письмо своему гимназическому другу Мише Фрунзе, теперь, впрочем. Михаилу Васильевичу Фрунзе-Михайлову, командующему всеми вооруженными силами Украины и Крыма, уполномоченному Реввоенсовета. В письме была просьба разыскать Володьку; по семейным слухам он находился где-то во вверенных ему, Фрунзе, частях.
Эраст писал, что Володька — парень совершенно исключительный. Пока учился, его четыре раза выгоняли из гимназии за всякие проделки, но голова есть, а может стать и полезной. При университете открылся военный факультет, приемный устав которого разработан, кстати, им же самим, Михаилом Васильевичем. Володьке надо учиться.
Письмо дошло. В результате переписки двух друзей детства рядовой 135-го полка Поярков Владимир (1900 года, русский, беспартийный, сын военного врача, среднее, холост, не подвергался, не имеет, не имеет, не имеет), оказался в конце концов в Ташкенте, в доме своего старшего брата. Военный факультет был к тому времени упразднен, и Владимир поступил на инженерно-мелиоративный.