– Да уж, – сказала она и смерила Татьяну презрительным взглядом. – Мой дядюшка в своем репертуаре!
– Людмила, – в голосе Анатолия прозвучала угроза, – сейчас ты выйдешь из машины, и наше сотрудничество прекратится навеки. Я повторяю: навеки!А для тебя это чревато сама знаешь чем!
– Не надо! – тихо сказала Татьяна. – Я бы тоже не поверила, наверное! Пока я не могу сказать, откуда мне известно об остроге. Но это достоверная информация. Без всякого сомнения. Ошибка исключена! Вероятно, наступит то время, когда я смогу рассказать вам все, что знаю о тех событиях. Сейчас я не готова. Это странно, необъяснимо, и я не хочу, чтобы меня…
Она чуть было не произнесла: «…приняли за сумасшедшую», но быстро поправилась:
– …сочли за сказочницу.
Люся дернула плечом, хмыкнула, но промолчала.
Анатолий снова сжал руку Татьяны.
– Не обращай внимания, – прошептал он. – Люська реально боится за наш проект и за меня, естественно.
– Ничего страшного, – Татьяна улыбнулась в ответ. – Я все понимаю. Приедем на место, осмотрюсь, возможно, всплывут кое-какие подробности.
– Всплывут? О чем ты? Ты ж говоришь, никогда не бывала в Хакасии? А на Абасуге тем более. Или все-таки что-то скрываешь?
– Прошу тебя, – Татьяна отстранилась и в упор посмотрела на него. – Обещаю: как только буду готова ответить на твои вопросы, сама скажу об этом. Потерпи! Пожалуйста! Очень прошу! Это случится скоро, но точно не знаю когда.
– Хорошо, я потерплю, – Анатолий окинул ее внимательным взглядом. – Очень надеюсь, только до конца сезона. Самого удачного сезона!
Тут он посмотрел в окно и произнес восхищенно:
– Вот она наша степь! Смотри! – Он перевел глаза на Татьяну. – Здешняя земля насквозь пропитана кровью. Когда-то прошли по ней гунны, а затем – монголы. Джучи – старший сын Чингисхана – со своим войском вторгся в эти земли. Кыргызские князья признали его власть, но это их не спасло. Высокую культуру монголы уничтожили, народ разорили, частично угнали в плен. А земли кыргызских улусов вошли в состав монгольской кочевой империи…
– Но кыргызы ведь выжили! – робко заметила Татьяна. – Вон как русским сопротивлялись!
Анатолий вздохнул.
– От былого величия кыргызов к моменту прихода русских не осталось и следа. Все растоптали в прах монгольские кони. Но дух народа, его силу и веру растоптать не удалось!.. Ты понимаешь? Земля ведь осталась! И горы, и реки, и тайга! Смотри, красота какая! И народ выжил! Сколько всего перенес, вытерпел, но выжил ведь!
Он взял ее за руку.
– Смотри! Запоминай! Это особая красота! Старики говорят: она силу и мудрость дает!
Дорога тем временем вывела их на перевал. Сопки отступили, а внизу разлеглась долина с синими пятнами лесов, со сверкающими прожилками рек. А на горизонте проявились в сиреневой пелене горы. Их острые пики, казалось, подпирали небо: так низко лежали на них облака. И сами горы напомнили Татьяне старцев в островерхих малахаях с сивыми от старости бородами.
Свежий ветерок ворвался в открытое окно. У Татьяны защемило сердце. Видит бог, она помнила эти запахи. Да и долина, что лежала под ними, тоже была знакома или очень похожа на ту, что она увидела то ли во сне, то ли в бреду. Бредовые видения? Чушь кромешная! Кто в здравом уме поверит, что такое возможно: столь ярко, столь реально окунуться в прошлое, а потом наяву получить подтверждение увиденному… Нет, не увиденному, пережитому… Иначе как объяснить, что она помнила эти запахи, помнила серебристые ленты рек, что сливались в одну широкую – Абасуг? И горы на горизонте тоже были знакомы. Там, у подножия гольцов, лежали земли родного Чаадарского улуса…
Родного? Она вздрогнула. Что происходит? Она – не Айдына. Она – Татьяна. От Айдыны лишь серьги в ушах да перстенек с кораллом на пальце… Она едва заметно коснулась пальцем коралла. А если он и впрямь притянул душу Айдыны?
– Видишь сосновые леса? – прервал ее мысли Анатолий. – Они, по преданию, выросли на месте страшной битвы. На русской и кыргызской крови. В тысяча семьсот четвертом году, а по другим источникам – в семьсот шестом, казаки настигли здесь большой отряд езсерского бега Тайнаха. Сражение началось после обеда, закончилось под вечер. Скажу тебе, очень жестокое сражение! Настоящая бойня! Русские перебили до трехсот езсерцев. В бою пали Тайнах и два других князца; лишь полсотни человек во главе с женой Тайнаха, которая, кстати, была русской, «окопались и лесом осеклись», как тогда писали. После недолгого штурма удалось взять «воровскую осаду», причем защитники были все перебиты, а женщины и дети захвачены русскими. Олена бежала вместе с сыном, но ее быстро настигли и взяли в плен.
– Олена? – потрясенно переспросила Татьяна. – Жена Тайнаха? Русская?
– Русская, русская! – кивнул Анатолий и хитровато прищурился. – Ты и про Олену что-то знаешь?
– Ты же сам сказал: «Русская жена», – с укором посмотрела на него Татьяна и поспешила перевести разговор: – А с Тайнахом не Мирон ли Бекешев расправился?
– Нет, не Мирон, а атаман Овражный – верный его соратник и друг. После атаман вернулся в острог, но оставил за себя казачьего сотника Саламатова. И тот с отрядом служивых обыскал леса и перебил еще два десятка кыргызов. Результаты экспедиции высоко оценили в Москве. Служилых одарили мягкой рухлядью на восемьсот рублей.
– Восемьсот рублей, – покачала головой Татьяна, – вот она, цена загубленных жизней.
– Олену привезли в Краснокаменск. Известно, что какое-то время ее держали взаперти. Пока велось следствие, наверное. Но умерла она на свободе, где-то в сороковых годах. А сын ее при крещении получил имя Матвей, дослужился до казачьего майора…
Татьяна смотрела на пролетавшие мимо деревья, кусты, пролески, а перед глазами стояло лицо Олены. Возможно, она когда-нибудь расскажет Анатолию о своих снах. А сейчас рано! Сейчас ее рассказ однозначно назовут вздором, чепухой, бессмыслицей, бредом сивой кобылы! Чем еще?
Она так увлеклась подбором синонимов, что перестала слушать Анатолия. Пришлось взять себя в руки.
– Надо же, – улыбнулась Татьяна, – ты как рыба в воде. Казаки, кыргызы, остроги, сражения…
– Так то ж мой хлеб, – ответно улыбнулся Анатолий, – лекции студентам читаю, книги пишу…
Он взял Татьяну за руку, посмотрел в глаза.
– Тебе правда интересно?
Она кивнула головой.
– Очень! Продолжай!
– Ликбез для новичков! – фыркнула Людмила.
Анатолий что-то резко сказал по-хакасски, она смерила его негодующим взглядом и отвернулась. Но тут в их перепалку вклинился Борис:
– Эй, люди! Кончай разговоры, а то у меня уши вянут от ваших кыргызов, острогов, казаков… Вон впереди по курсу кафе. Пора бы уже позавтракать, а? А то не довезете гостью живой и здоровой!
– Завтракать так завтракать! – потер руки Анатолий и подмигнул Татьяне. – Уморили тебя разговорами?
– Нет, – твердо ответила Татьяна, – не уморили. Меня трудно уморить. Но чашечку кофе выпила бы с удовольствием!
Глава 2
После завтрака в придорожном кафе Татьяну потянуло в сон. Не помог даже крепкий кофе. Сказалась-таки бессонная ночь в самолете. Ее сосед ворочался рядом в кресле, сопел, а затем захрапел на весь салон. Она заткнула уши берушами, натянула на глаза плотную повязку, но тут сосед больно толкнул ее в бок локтем, принялся неловко извиняться.
И сон пропал… Но пережитые неприятности уже не тревожили ее. Перед глазами возникали одна за другой картинки из детства. Оживали цвета, голоса, образы… Словно впервые она вдохнула свежие запахи утра: росы, молодой травы, одуванчиков на лужайке перед домом… Словно впервые ощутила сладкое томление, впервые подняла руки к небу, к ослепительному солнцу, к белому пуху облаков…
Летом она просыпалась на дедушкиной даче и долго лежала, слушая, как стучала в окно веточка сирени, пели на заре соловьи, оглушительно квакали лягушки. В деревне за речкой мычали коровы, звякали подойники. Весело чирикали воробьи, голосил петух, а капли дождя, если шел дождь, шуршали по стене и по крыше… Много чего было хорошего, всего не упомнишь…