Я кивнула.
— Хочу жить с тобой спокойно и счастливо. И чтобы ты больше не страдал. А место значения не имеет.
— Будет проблематично здесь жить спокойно, у меня так много фанаток… — Янхэй картинно задумался, демонстрируя идеальный профиль.
За что я быстро поцеловала его в щёку. Он рассмеялся и повернулся так, чтобы наши губы встретились.
— Как только «Лунный мост» ожил и повёл меня, я наконец-то поверил, что всё это не напрасно, — прошептал он после поцелуя.
— А я поняла, как отгадала загадку ядов в лабиринте: ты написал его в названии дорамы. Легенда и двенадцать. И зашифровал ребусом, — я прикрыла рот рукой посмеиваясь. — Это гениально!
Янхэй самодовольно улыбнулся и сказал:
— Наши души связаны. Отныне и до конца перерождений. Мы можем попытаться вернуться в мир двенадцати царств с помощью «Лунного Моста». И я мечтаю, что мы пойдём вместе.
— Я… у меня тут родители и…
— После того как проживём долгую и счастливую жизнь в этом мире, — продолжил Янхэй, будто и собирался так сказать. — Я приму и это.
— А так можно?
— Я сделаю так, что нам можно будет всё. Только бы ты была счастлива. Я ждал тебя и буду ждать столько, сколько ты скажешь. — Янхэй прервал моё удивление тонким, но властным поцелуем. Кончики губ начало колоть, прежде чем он остановился и тяжело вздохнул.
Его глаза стали совсем тёмными, нетерпеливыми и в то же время до боли знакомыми и родными.
— И теперь, прежде чем спасать меня, прошу, поговори со мной. Мне хватит тебя самой для спасения, — попросил он. — Теперь я буду заботиться о тебе, моя Белая Орхидея. И никуда тебя не отпущу.
Я счастливо засмеялась.
— Но я даже не блондинка. Зачем называть меня белой орхидеей?
— Неважно, как ты выглядишь, ты — моя Белая Орхидея.
— Прости, что тебе пришлось так долго меня искать. Ты будешь счастлив в этой жизни, я обещаю.
Янхэй улыбнулся:
— Я уже счастлив.
Когда Янхэй объявил о пересъёмках «Легенды о двенадцати царствах», кинокритики ожидали очередной ремейк. Но они не знали, что новый продюсер снимал не просто дораму.
Он снимал исправленную историю своей жизни.
Конечно, он опять играл сам себя. И несмотря на возмущение критиков, сделал это еще проникновеннее и глубже.
Когда камеры включились, стало ясно: никто не играл Тай Янхэя так, как он сам.
Каждая сцена — не актёрская игра, а воспоминание.
Меня пускали на площадку, но в каст, само собой не взяли. Ланфен играла красивая актриса с черными волосами. Янхэй не захотел делать меня ведьмой. Но только с этим условием можно было сделать героиню беловолосой.
Битву в долине Синь Ян сняли одним дублем, потому что Янхэй действительно помнил каждый удар.
Смерть императора Лун заставила плакать даже меня. Мне вдруг стало жаль императора. В глазах актёра, игравшего врага, читался настоящий ужас. Позже он признался: «Лу Ян Си смотрел на меня так, будто и правда собирался убить».
Но была одна сцена, которую Янхэй переснимал девять раз.
— Нет, снова не то, — рычал он после каждого дубля.
Это был момент, где его свергали в диюй. Огонь и белые одежды небожилитей переснимали уже несколько месяцев.
— Я не могу это сыграть, — признался он мне поздно ночью, сжимая в руках черный нефрит. Магия клубилась вокруг артефакта, выдавая ужас Янхэя. — Я не хочу опять проигрывать.
Я молча взяла сценарий и переписала финал.
В новой версии Тай Янхэй не погиб.
Он победил и занял трон двенадцати королевств.
Но когда камера крупным планом показывает его лицо — зрители видят не злодея, а человека, который заплатил за эту победу слишком высокую цену.
Критики назвали это гениальным переосмыслением.
И только мы с Янхеем знали: это было не переосмысление. А новая жизнь. Прощание со старыми обидами и местью.
Фильм не получил наград. Слишком счастливой была судьба его главного злодея. Слишком перевернуты светлые и темные стороны, как сказали критики.
Но Янхэю было все равно. Его поиски наконец-то закончились.
Я познакомила Янхэя со своими родителями, которых вид мировой звезды довел до заикания. И мы наконец-то получили возможность быть вместе.
Без борьбы и без ненависти.
Эпилог
Их руки переплелись, за окном проносились года и миры, а их любовь была всё так же бессмертна, как и в первой жизни.
— В мире двенадцати царств всё так изменилось. — Она положила голову ему на плечо. Тонкие белые одежды покрывали её тело. В этой жизни она стала небожительницей.