ПРОЛОГ
— Отпусти! — мой крик, наверное, слышала вся улица, но никто из прохожих не вызвался оказать мне помощь. Разъяренный вид Филатова не предвещал ничего хорошего, и случайный человек боялся попасть под раздачу. Да что там случайный — в этот момент и я была готова бежать куда угодно, не оглядываясь, лишь бы оказаться подальше от того, кого выбрала сама. И Леня мне об этом напомнил.
— У тебя было миллион возможностей одуматься, — прорычал он мне в лицо, показывая, кто из нас владеет ситуацией. — Ты приняла решение, и теперь моя очередь.
Между первой и второй частью «Фанатки» — лет семь-восемь точно. Может, больше. Я начала писать эту трилогию давно, когда только появились мысли стать писательницей. А позже, спустя энное количество испорченных черновиков и полгода сомнений — спрятала эту недорукопись в дальний ящик стола и забыла о ней. Слишком сухой, короткой и наивной казалась мне именно это моя история, хотя и написана она не без помощи главного героя, точнее, его прямого прототипа.
Недавно снова выудила черновики из залежей бумаг и решила вдохнуть в них новую жизнь, написав продолжение.
Зачем топтать мою любовь?
Ее и так почти не стало.
Я разбиваю руки в кровь —
Я не сошла с ума, так надо…
(«Зачем топтать мою любовь» — Смысловые галлюцинации)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Мне казалось, что я умерла. В тот самый момент, когда Леня отвернулся от меня и ушел. За порог, в темноту, и сколько бы я не звала и не искала его в этой темноте — в руках у меня оказывалась лишь пустота. Звенящая, доводящая до безумия пустота, холодной змеей ускользающая между пальцами.
Я смотрела на Любу, которая старательно отмалчивалась и отводила глаза, едва речь заходила об отце ее ребенка, и думала о том, что совсем скоро на свет появится мой племянник. Нежеланный и неизбежный. Сколько в мире таких детей — ничьих? Случайных? И был ли случайностью сын Лени, или же этого малыша планировали, ждали, выбирали для него имя…?
Мне было очень сложно представить Леню в подобном амплуа, хотя мне удалось видеть его таким, каким не видел никто — гиперзаботливым, гипервнимательным. Вероятно, и отец Леонид такой же — с приставкой гипер. У него не бывает золотой середины, есть только плохое и хорошее, черное и белое. Четкий контраст без оттенков и полутонов. Интересно, он всегда был таким? Или же это категоричное различие между добром и злом пришло к нему с годами? Увы, я этого уже не узнаю, потому что меня оставили… бросили… кинули… забыли… Нет, я не могу подобрать нужного слова к Лениному предательству. Слишком сильную боль он нанес мне своим уходом, что я никак в себя прийти не могу. Любая другая девушка на моем месте решила бы отомстить Филатову и причинить ему такую же боль. Что мне стоит рассказать журналистам — анонимно и бездоказательно, в закрытом чате — о его тайне, которая многим покажется постыдной? Еще бы — у мировой звезды русского рока есть ребенок-инвалид, которого он прячет в тайне ото всех. Передовица. Только я не считала это постыдным, напротив, я пыталась представить, насколько тяжела эта ноша для Лени. Пыталась, но не представляла, потому как сама ни разу еще с этим не сталкивалась. Я смотрела на Любашу, перерыла кучу информации в интернете, спрашивала преподов в колледже, но ни на йоту не приблизилась к причинам генетических поломок, кроме наследственности как самой вероятной из них. Практически все врачи называют генетику самой неопределенной медицинской наукой. А сестра и вовсе изобразила полнейшее непонимание, мол: о чем речь, Надюша? К чему эти глупые вопросы о развитии малыша? И что вообще это за зверь такой — хромосомные изменения? Пояснительную бригаду в студию!
К счастью, Любаню ее неожиданная беременность ничуть не беспокоила, и малыш внутри нее развивался правильно и был здоровым. И пусть к своему положению моя старшая сестра оказалась не готова, но все же не скрывала его. Ее живот рос, а вместе с ним до невообразимых высот росли слухи. Денис не смог простить ей измену, более того, он сделал все, чтобы прежде верную и милую Любашу все друзья и знакомые стали считать гулящей и безответственной подстилкой. Они каждый раз при встрече со смешком указывали на нее пальцами и с ухмылкой разглядывали ее живот. Нет, Люба не стала изгоем, по-прежнему общаясь с некоторыми более лояльно относящимися к ее беременности друзьями, но и те за глаза считали ее коварной изменщицей.
Наверное, в любой другой ситуации я заступалась бы за сестру и кидалась бы на каждого, кто просто бы косо смотрел в ее сторону, но сейчас мне было все равно. Я даже завидовала сестре. У Любы был выбор — оставить ребенка или нет, сказать правду о его отце или продолжать молчать, а мне никакого выбора не оставили. Все решили за меня мои родители и мой любимый человек.
Леня. Леонид Филатов. Рок-звезда и кумир миллионов. Самый грубый и жестокий мужчина из всех, кого я знаю. Самый скрытный и самый сложный. Общение с ним напоминало мне слепое ползанье по минному полю, где взрыв следовал за любым случайным словом или неосторожным взглядом. Вот только чем громче была отдача от взрывной волны, тем сильнее меня окутывала липкой паутиной беспощадная зависимость. Да, это не любовь. Это зависимость, которая выжала из меня все жизненные соки. Этот мужчина — загадка, лабиринт, лишь пройдя который, можно заручиться доверием этого человека. А я постоянно натыкаюсь на глухие стены и никак не могу найти выход.
Я перерыла все сайты, искала хотя бы зернышко информации о Ленином сыне, и не находила. Сомневалась, не верила, волосы на голове рвала от бессилия, пока в конечном итоге не начала ненавидеть собственных родителей. Да, я выместила всю свою боль на них, ведь именно мой папа сказал Леониду, что мы с ним не пара.
— Надя, пойми, что это наилучший выход для тебя, — убеждала меня мама, потому как отца я не подпускала к себе близко после того, как он удержал меня и не позволил остановить Леню. — Лучше сейчас, пока не поздно, пока не случилось непоправимое, — и мама обреченно указала на округлившийся животик Любы, давая понять, что именно она имеет в виду. — Совсем скоро ты будешь смотреть на эту ситуацию с легкой ностальгией и вспоминать ее как бесценный опыт, который выпадает далеко не всем. А тебе повезло.
Вот только я не считала это везением. И опыт такой мне был не нужен. Первая любовь и первый секс с известным музыкантом — не об этом ли многие девочки мечтают? А я не хотела первую. Я хотела единственную. Чтобы навсегда. Чтобы до старости, с детьми и внуками. С Леонидом Филатовым — не рок-звездой, а с моим первым мужчиной, который курит «Парламент» и воспитывает больного ребенка.
Я узнала, что группа взяла перерыв на несколько недель перед гастрольным туром, и сбежала из дома. Закинула в рюкзак пару вещей, на последние деньги купила на вокзале билет и поехала в родной город группы «Внедорожник». Не знаю, зачем. То ли хотела убедиться в словах Валика о тайном сыне Лени, то ли хотела увидеть Леню еще раз. Потому как я отказывалась верить в то, что этот мужчина бросил меня насовсем.
Узнать адрес Филатова особого труда не составило. Леня не скрывает его от фанатов, и для меня оказалось достаточным просто забить интересующий вопрос в блоге поклонников «Внедорожника», чтобы узнать точный путь. Тем более что местные таксисты считают его чуть ли не местной достопримечательностью.
И я поняла, что не ошиблась с адресом, когда увидела под подъездом ораву подростков, негромко напевавших под гитару звонким разноголосьем:
Засыпай среди чужих могил,
Умирай, чтобы я о тебе забыл…
Чтобы я о тебе забыл… забыл… А если Леня забыл обо мне за это время? А если…
— Эй, ты Филатова ждешь? — крикнула мне толпы девочка-подросток и кивнула в свою сторону. — Мы тоже, так что присоединяйся. Если повезет, сможешь отхватить совместное селфи с ним!
Памятуя о прошлой, не совсем удачной встрече с поклонниками творчества моего любимого мужчины, я предпочла остаться в стороне, прислонившись к периллам невысокого заборчика, окружавшего территорию дома. Так у меня был отличный обзор подъезда, и когда Леонид там окажется — я точно его не пропущу. Если он там окажется… И тут же прогнала от себя все сомнения. Мне уже повезло с ним однажды. Он обратил на меня внимание, обнимал меня, целовал, ласкал… такое не может просто взять и закончиться только лишь по желанию моего отца. Все-таки я уже достаточно взрослая, чтобы родители за меня что-то решали.