Крэбб, который до этого спокойно держался в стороне, шагнул к распростёртому на полу телу, воздел над ним руки: в левой был зажат короткий чёрный нож. Раздались слова заклинания, с острия ножа сорвался тонкий луч, кто-то в ужасе отшатнулся, ведь перед нами творился самый настоящий некромагический ритуал.
— Это печать Люцифера, — пояснил Крэбб. — Не думаю, что он вернётся ещё раз, но на всякий случай... — и поклонился Гарри.
Где-то в стороне раздался плач, и я обернулся, не совсем понимая, что делаю и что происходит. Обняв брата за пояс и уткнувшись ему в грудь, плакала Алекто Кэрроу.
107. СС. Победа
Тишина, которая повисала в зале в самые напряжённые моменты поединков, не шла ни в какое сравнение с тем, что было сейчас. Казалось, люди забыли, как дышать.
— Гарри, — прошептал Драко, и этот тихий шёпот услышали все. Но Поттер не шевелился. Я смотрел на него, пытаясь понять, что происходит в его душе, и даже не заметил внезапно вспыхнувшее и тут же угасшее жжение на предплечье. Не заворачивая рукав, я мог сказать, что Метка исчезла навсегда.
Грохот, раздавшийся неподалёку от входа, показался оглушительным. Книга Мерлина валялась на полу, и я почувствовал что-то вроде досады, смешанной со злостью: Петтигрю опять сбежал. Гарри, однако, не обратил на это внимания.
— Всё, — произнёс он, потерянно оглядывая собравшихся. — Всё. Я умер.
— Гарри, ты... — начала Джинни Уизли, делая было попытку броситься к нему, но он остановил её жестом.
— Не надо, — произнёс Поттер. — Не подходи. Я убил. Я умер.
Шатаясь, он побрёл куда-то к дверям, где стоящий рядом со входом трон медленно рассыпался в пыль. В тот же момент вдребезги разлетелось окно, потом другое, и я похолодел: в таком невменяемом состоянии Поттер мог натворить что угодно. Тут же пол Большого зала пошёл трещинами, и люди зашевелились, пытаясь не наступать на них.
— Гарри, прекрати! — воскликнул Драко, но сам, по-видимому, боялся подходить.
— Гарри, — начала МакГонагалл и замолкла. Она тоже не знала, что сказать, да и вряд ли мальчик услышал бы сейчас кого-нибудь.
Он устало прислонился к косяку плечом, отвернувшись от нас всех, а трещины продолжали расширяться.
— Твою же мать! — с чувством сказал Макнейр и, аккуратно поставив секиру у стены, без страха направился к Поттеру. Я хотел было его остановить, но сдержался. Если не палач, то кто ещё найдёт правильные слова для ребёнка, который и сам считает себя палачом?
Макнейр остановился у Гарри за спиной, не закрывая его от нас.
— Не, ну если хочешь мозгоёбством заниматься, то это я не против, — спокойно сказал он. — Людей только пожалей. Они за тебя своей шкурой рисковали.
Гарри обернулся с таким видом, будто не понимал, где находится и с кем говорит. Потом, судя по выражению лица, узнал Уолдена.
— Ты? — недоумённо спросил он. — И это ты мне говоришь?
— Ага, — подтвердил Макнейр. — Не я же сейчас себе мозги трахаю.
Гарри скривился, отступил и упёрся спиной в косяк.
— Тебе-то что? Тебе-то уже всё равно! — дерзко заявил он. Я отметил, что трещины замерли. — Ты уже забыл, как это, в первый раз...
— Не равняй себя со мной! — жёстко сказал Макнейр. — Ишь, выискался!
Гарри фыркнул.
— Я ещё хуже, чем ты, понятно?! — с обидой выкрикнул он.
— Ну давай ещё пиписьками померимся, — иронично предложил Уолден, и мне захотелось смеяться. Как я раньше не разглядел в «туповатом исполнителе» тонкого психолога и мудрого философа?
Макнейр тем временем совершил почти неуловимое движение и вытащил из ножен на поясе ещё один клинок.
— Видишь? — спросил он и поднёс его Поттеру к носу. Тот не испугался, посмотрел на своё отражение. — Он может быть испачканным в крови или грязи, может покрыться плесенью, но под ними он будет таким же чистым, как сейчас. Что бы его ни окружало, он чист. Для чего бы его ни использовали, он чист. Теперь понял?
— Я... чист... — повторил Гарри, заворожённо глядя на лезвие. — Я чист...
— Вот и умница, — одобрил Макнейр. — Быстро ловишь. А вообще, спасибо. Мы все у тебя в долгу.
Гарри обернулся и посмотрел на нас, и почти шестьдесят человек встретили его взгляд. Я обернулся тоже, взглянул на лица, на которых постепенно появлялась радость. Лишь почти все Пожиратели, теперь уже бывшие, держались с опаской, и я их понимал. А Руквуд был всё ещё в аниформе, и сидящая прямо на полу Шервингофф обнимала его лобастую голову, гладила уши с кисточками.
Первым себя в руки взял Скримджер.
— Объявляю Тёмного Лорда окончательно побеждённым! — громко сказал он. — Теперь же нам надо решить, что делать с его сторонниками. Я предлагаю для начала отправить их в камеры предварительного заключения аврората, затем собрать все материалы, созвать Визенгамот...