Изменения в Гарри произошли мгновенно. Только что он был едва пришедшим в себя юношей, сейчас на его месте стоял сиятельный лорд Поттер в благородном гневе.
— Хватит! — рявкнул он. — Хватит, вы, ревнители справедливости! Иначе это, — он показал в сторону бездыханного тела Волдеморта, — это никогда не кончится, это повторится через сто, через двести лет, пока окончательно не уничтожит магический мир! — вдруг голос его стал вкрадчивым. — Или вы, господа, не видели того, что так называемые сторонники Волдеморта только что предали его один за другим, и если не перешли в открытую на нашу сторону, то проявили мужество и бездействовали?! Я, лорд Поттер, беру этих людей под свою защиту!
— Гарри! — ахнул Кингсли.
Тот скривился.
— Вас испугало слово «лорд», верно? Вы считаете, что я способен продолжить дело того, кого только что убил? В таком случае, кнат вам цена!
Голос его гремел и набирал силу, было в нём что-то от Дамблдора и от Волдеморта одновременно; и те, кто ещё не распознал его магию, не сомневались даже, что она необычайно могущественна.
В этот момент поднялась с пола Урсула Шервингофф и заговорила:
— Я, как заместитель начальника Отдела Тайн Джейка Филипсона, заявляю, что на всех бывших Пожирателях Смерти отчётливо видны следы недавно исчезнувшего заклятия. К какому классу оно относится, покажет экспертиза, однако уже сейчас можно утверждать, что оно направлено на подавление воли. Преступления, совершённые под подобным воздействием, преступлениями не считаются!
— Подтверждаю, — произнёс её коллега, и я вспомнил, что это и есть Джейк Филипсон, неуловимый начальник отдела. Однако какими же чарами она воспользовалась, чтобы разглядеть наложенную лично мной обманку, которую так опрометчиво Лорд дал мне прямо в руки?..
— И вообще, — виновато сказал Кингсли. — Все материалы личных дел, начиная с семидесятого года, таинственным образом были уничтожены и восстановлению не подлежат. По какой-то случайности уцелели только дела Беллатрисы Лестрейндж, Фенрира Сивого, Питера Петтигрю и самого... Волдеморта.
— Теперь нужно найти Питера, пока он не натворил дел, — озабоченно произнёс Люпин, но его прервал голосок Луны Лавгуд:
— А я знаю, где он. Он под книгой.
— Что вы говорите, мисс Лавгуд? — удивился профессор Флитвик. Я подошёл к валяющейся на полу Книге Мерлина и на глазах у всех поднял её.
— М-дя... — сказал я, рассматривая раздавленную крысиную тушку. — Надо было сначала бросить фолиант...
Кто-то позади меня фыркнул, раздались смешки, и только теперь я понял, что люди по-настоящему в шоке, а значит, сейчас вполне может последовать взрыв, который обернётся либо всеобщей истерикой, либо дракой. Второе было хуже.
— Так! — вдруг заявил Грюм, начиная засучивать рукава. — Я не знаю, что там с документами, но личные счёты никто не отменял!
Я понял, про кого он, но на пути Аластора уже стоял Скабиор, прикрывая собой сжавшегося Барти.
— А ты, дядя, кто вообще такой? — ласково спросил он, двумя пальцами беря мстителя за лацкан пиджака. — Что-то я тебя раньше не встречал, а?
— А ты? — набычился Грюм.
— Так вот, — так же ласково продолжал Скабиор, стряхнув с Грюма невидимую пылинку. — Тронешь его хоть пальцем — я тебе глазик-то выковыряю. И ещё что-нибудь до кучи, понятно?
— Он понял, — ответил за Грюма Гарри. — Теперь же предлагаю донести до сведения магической общественности, что угрозы больше никакой нет.
Я взглянул на людей: кто-то ошалел от радости, как, например, Рон Уизли, кто-то готовился заплакать, как Лаванда Браун, да и МакГонагалл едва сдерживала слёзы, кто-то трясся, как заячий хвост, например, Барти, не веря, что всё позади. Я бы, конечно, сказал, что всем нам место в Мунго, да и самому мне почему-то ужасно захотелось в госпиталь. Там есть Успокоительная настойка, удобные кровати, на которых можно выспаться с чувством выполненного долга...
Не я один, кажется, так думал. Только неугомонная Тонкс, которая вполне способна была подружиться с кем угодно, уже безо всякого страха тормошила онемевшего Руди за рукав, восклицая:
— Ой, дядюшка, а ты что, гот, что ли?!
108. ЛМ. Мунго
Я открыл глаза, потом снова закрыл, с облегчением уверившись, что нахожусь не в камере предварительного заключения, а в больничной палате с белыми стенами. Это уже было хорошим знаком.
Итак, мы победили Волдеморта, спасли большую часть Пожирателей, а некоторых отправили в мир иной, но я всё ещё не верил, что эти кошмарные две недели закончились.
Я пошевелился и тут же понял, что на больничной койке нахожусь не один. Сзади меня обнимала тонкая женская ручка, и я поспешно накрыл её своей ладонью, боясь, что это сон.