— Да, Джеральд. Хуже всего то, что я почти ничего не знаю. Может оказаться проще простого. Но можем и погибнуть все.
— Тогда Эльзе лучше уйти…
— Я остаюсь, — отрезала она. — Гарри, даже если не получится ее вернуть… мы хотя бы сможем ее увидеть? Поговорить?
— Думаю, да.
— Тогда я остаюсь.
— Я должен предупредить — если та легенда верна, Гермиона будет в очень плохом состоянии. Несколько, возможно… безумная.
— Что за легенда, кстати? Я так и не спросил, а ведь вы сказали — магловская.
— Про музыканта-волшебника, который спустился в страну мертвых за своей возлюбленной…
— Эвридикой. Легенда про Орфея! Так ваш загробный мир — это Аид?!
— Вряд ли один к одному, но очень близко. В легендах ведь многое искажаются. Но все, что я нашел в наших книгах, хорошо укладывается в этом. Очень надеюсь.
— А «Одиссею» вы читали?
— Да. Тогда я и понял, что моя кровь должна помочь.
— Так вы говорили в буквальном смысле? — с ужасом спросила Эльза. — Она должна напиться вашей крови?
— Видимо, да — это должно привести ее в чувство. Миссис Грейнджер, если вид крови на вас плохо действует…
— На меня? Я же врач! Подождите. Значит, у нее там есть тело? Она не просто дух?
— Есть… мы называем это «телесность». Не совсем тело, не совсем жизнь…
— Носферату?
— Да, — Гарри был порядочно удивлен. — Не думал, что вы знаете это слово.
— Оно из наших сказок, Гарри. Из страшных.
— Да, носферату, нежить… — он заметил, что Эльзу передернуло. — Это необязательно что-то страшное, миссис Грейнджер! Немного телесности есть даже у призраков.
— А как она будет выглядеть?
— Гермиона? Такой, какой себя помнит — и в то же время какой увижу ее я, а мне надо будет не только представлять ее, но и видеть перед собой — для того и нужна фотография.
— Я слегка запуталась… неважно. Получается, что ей снова будет шестнадцать? — засмеялась Эльза.
— Ну… да. Физически. Или семнадцать, где-то посередине — она ведь помнит себя восемнадцатилетней. Телесность изменчива. Но Гермиона ничего не забудет, не потеряет год жизни. Тело и дух — разные вещи, неважно, живое тело или носферату. Ее духу восемнадцать лет, она будет помнить все. Подождите, миссис Грейнджер, я вдруг подумал…
— Что?
— Что могу погибнуть только я.
— Гарри, мы не вправе настаивать, я знаю…
— Да я не боюсь! — почти закричал Гарри. — Уже не боюсь! Но если меня убьет, у вас будут неприятности с полицией! Лучше все же, если я захвачу фотографию с собой — я могу отделить ее от стены, не повредив обоев…
— Нет! — вмешался Джеральд. — Не беспокойтесь, Гарри. Убьет так убьет — я вас отнесу во двор и аккуратненько закопаю. Сойдет?
Гарри уставился на него, потом нервно рассмеялся:
— Нет. Есть лучший вариант, — он порылся в карманах, достал кусок пергамента, взмахнул над ним палочкой и протянул Джеральду. — Телефон мистера Уизли. Ему вы можете все объяснить. Он заберет мое тело.
— Хорошо, — Джеральд сунул бумажку в карман. — Нужно еще что-нибудь?
— Нет, — Гарри встал и начал закатывать рукав рубашки. — Впрочем, да — хорошо бы и ее палочку, на всякий случай. Она у вас?
— Да, здесь, — Джеральд подошел к столу, открыл верхний ящик. — Только достаньте ее сами, я боюсь к ней прикасаться.
— Почему? — удивился Гарри, беря палочку. — У вас в руках это просто кусок дерева.
— Раньше — да. А сейчас током бьется.
— ЧТО?! — Гарри остолбенел.
— В чем дело, Гарри? Я думал, это нормально — она же волшебная.
— Джеральд это ощущение где возникает — здесь? — он показал на ладонь. — А потом идет к локтю?
— Да, именно. Мгновенно — как электрический ток.
— А у вас? — Гарри повернулся к Эльзе.
— Я давно ее не трогала…
— Возьмите!
Недоумевающая Эльза подчинилась и, тихо охнув, расширенными глазами уставилась на палочку.
— Отдайте! — отрывисто сказал Гарри. — Не вздумайте взмахнуть!
Он положил палочку на стол; его взгляд перескакивал с Эльзы на Джеральда.
— Не может быть!
— Гарри, в чем дело?
— Да вы волшебники!
— Что?! — на сей раз остолбенел Джеральд. — Бросьте, Гарри. Нас же проверяли. МакГонагалл лично нас проверила, когда принесла письмо. Да и это проявилось бы, так или иначе, еще в детстве — как у Гермионы.
— Джеральд, я все это знаю — однако только волшебник чувствует палочку. Что-то вас сделало волшебниками. Может быть… ее смерть.
— Я не верю, Гарри.
— Я тоже. Так не бывает. Никогда такого не было. Ладно, потом. — Гарри закатал второй рукав, достал свою палочку, а гермионину засунул в карман джинсов. — Пора уже. Надо приступить. Надо решиться… Отойдите к двери. Ни в коем случае не вставайте между мной и фотографией, пока она не… не откроется. Можно сделать свет поменьше?