- Странно, у меня такое впечатление, что эти стихи написала женщина - сказала Анна Андреевна.
- Думаю, я не нарушу режима секретности, если скажу Вам, что в спецслужбах флота служат и женщины - после некоторого колебания сообщила я - конечно, они работают во вспомогательных службах, занимая должности радисток, шифровальщиц, врачей. Но их не так уж и мало и в разведке, и в контрразведке ВМФ.
- Я этого не знала - посмотрела на меня Ахматова - так это не Ваши стихи, Анна Петровна?
- Как это ни грустно признавать, но поэтического таланта у меня нет, даже самого скромного - глядя собеседнице в глаза, искренне сказала я - я только читатель.
- А еще какие-нибудь стихи этого автора Вы можете прочитать, Анна Петровна? - спросила Ахматова.
Естественно, я была готова к этому вопросу - проблема была в том, что почти все стихотворения Светланы Никифоровой были либо вопиюще несоветскими, абсолютно не соответствуя менталитету наших современников, либо, помимо этого, еще и были наполнены понятиями, присущими будущему. Ну не мог советский офицер нашего времени написать 'Железный крест' или 'Рейд' - не то восприятие у наших людей. Но одна очень подходящая вещь у Алькор была - собственно, ее прочтение было важным элементом моего плана.
Собственно, первую часть моего плана я уже выполнила - давний конфликт между матерью и сыном, в мире 'Рассвета' приведший к их полному разрыву в 1961 году, сейчас был переведен из идеологического русла в сугубо материально-эмоциональную плоскость, если так можно выразиться.
Я выстроила беседу, исходя из особенностей психологии и представлений о мире, существующих у фрондирующей богемы. Могу лишь искренне поблагодарить своих учителей, начиная с преподавателей в разведшколе и дяди Саши, и заканчивая психологами и вербовщиками-практиками из ведомства товарища Фитина (политическая разведка, ПГУ МГБ СССР В.Т.), приложивших массу сил для того, чтобы научить меня тонкостям сложнейшего искусства вербовки. Что же касается практического применения полученных знаний, то недостатка в возможностях для этого у меня за эти годы не было.
Что можно сказать об объектах применения моих умений? Богема диссидентского толка представляла собой такой террариум, по сравнению с которым пауки в банке являлись добрейшими и приятнейшими созданиями; по моему глубокому убеждению, сравнить первых со вторыми значило сделать им совершенно незаслуженный комплимент. Дикая, утробная зависть к собратьям, прикрытая высокопробным лицемерием и переходящая все границы жажда признания, старательно замаскированная заверениями в собственной гениальности, дополнялись настоящим низкопоклонством перед Западом, плавно переходящим в лютую ненависть к своей стране и народу - и это как-то совмещалось с искренней верой в то, что народ должен кормить эту богему просто потому, что она существует на белом свете. Да, чуть не забыла - за редкими исключениями, представители этой клоаки были готовы публично лизать руку власти, если она сочтет нужным подкормить их, одновременно кусая кормящую руку исподтишка.
На фоне такого большинства не скрывавшая своей искренней нелюбви к Советской власти - и, положа руку на сердце, имевшая для этого основания - Ахматова, и, не разделявший нашей идеологии Чуковский, избравший своим способом протеста, по определению Ильина, 'внутреннюю эмиграцию', могли считаться порядочными людьми, без малейших натяжек; ну а прямолинейный, как штык трехлинейки, патриот белой России, Лев Гумилев, не любивший власти, но, никогда, даже в мелочах, не предававший интересов страны, был почти святым.
Сравнивать этих порядочных и искренних людей с подавляющим большинством моих 'подопечных', многих из которых я бы с удовольствием загнала в Норильск или Магадан на две или три пятилетки, проветрить мозги на свежем северном ветерке, было просто невозможно. К сожалению, моя работа заключалась и в том, что зачастую приходилось улыбаться законченной мрази, моральным проституткам, нравственная нечистоплотность которых была просто неописуема литературной речью. Но приходилось использовать в наших играх имеющиеся в наличии организмы - людьми их назвать было затруднительно - конечно, в 99% случаев в качестве 'слепых агентов'. Прав был полковник Николаи, сказавший бессмертную фразу 'Отбросов нет - есть кадры!' (реальное высказывание Вальтера Николаи В.Т.). Другое дело, что в интересах социальной гигиены большую часть этой публики стоило бы подвергнуть остракизму, создав в обществе атмосферу полнейшей нетерпимости к тем, кого потомки назовут либерастами, а меньшую - трудоустроить на лесоповале.