Предстояло убедительно доказать всем, что дом Луиш не ошибся с выбором зятя - и я это сделал.
Тут необходимо небольшое пояснение - еще в колониальные времена в Бразилии процветала золотодобыча и добыча алмазов, ведшаяся артелями вольных старателей, т.н. 'гаримпейрос'. Естественно, старатели не любили платить налоги - что в королевскую казну, что в республиканскую - так что подпольная торговля золотом и алмазами, а, равно и контрабанда ими процветали. Другое дело, что этот вид торговли заключался в перепродаже из-под полы шлихового золота, или, в лучшем случае, кустарно выплавленных слитков, и, соответственно, неправедно добытых алмазов.
Ваш покорный слуга засел за расчеты - известно, что чистого золота в природе не существует, в нем всегда есть примеси серебра и меди, так что мне пришлось рассчитывать экономическую эффективность выплавки монетного сплава из шлихового золота, добываемого в Бразилии. Затем мне пришлось проделать ту же работу применительно уже к контрабандному мексиканскому серебру.
Нет, я вовсе не собирался промышлять ремеслом фальшивомонетчика - мой замысел был намного изящнее. Впрочем, поясню по пунктам: во-первых, так уж традиционно сложилось, что контрабандное шлиховое золото и серебро, если его закупать у старателей или, по крайней мере, у первого перекупщика, стоило относительно дешево, обычно, не более четверти от реальной цены - конечно, уже в Ресифи оно стоило где-то полцены, но я рассчитывал на связи дома Луиша; во-вторых, будучи переплавлено в мерные слитки высокой пробы или монетный сплав, оно удваивало свою цену, хотя, конечно, при этом шлих терял примерно четверть веса, да и затраты на переплавку имели место быть; в-третьих, мерные слитки для моего замысла не годились - они имеют номера, да и используются в расчетах либо между государствами, либо между очень крупными банками, а вот на монетах никаких номеров отродясь не водилось; в-четвертых, так уж сложилось, что нарицательная стоимость, что британского соверена, что североамериканского серебряного доллара, хоть и ненамного, но выше стоимости содержащегося в монете драгоценного металла.
Конечно, надо было еще оценить затраты на выплавку из шлиха монетных сплавов и чеканку монет, идентичных настоящим - но уже было понятно, что этот вариант окажется, по крайней мере, вдвое прибыльнее обычной контрабанды золота. Разумеется, мне и думать не стоило о подобных кунштюках, будь я обычным контрабандистом, пусть и высокого полета - такие вещи по силам только тем господам, за которыми стоит, если не Держава, так нешуточное государство.
Затем я вышел на связь с Петербургом, представив свои расчеты - там размышляли два месяца, что для подобной операции недолго, и, одобрили ее.
В следующее же воскресенье, после семейного обеда в особняке Оливейру, я, уединившись с тестем, ознакомил его с моими расчетами. Дом Луиш нашел пару неточностей, но, в целом, одобрил мои расчеты, слегка усомнившись лишь в реализуемости операции в целом - он справедливо заметил, что металлурги, способные сварить сплавы золота с медью, и, серебра с медью, точь-в-точь соответствующие британскому и американскому монетным сплавам, на дороге не валяются, равно как и специалисты по чеканке монет. Я заверил тестя в том, что найду таких специалистов, заработав в ответ задумчивый взгляд - но вот обеспечить им условия для плодотворной деятельности, вдали от любопытных и завистливых глаз, без его помощи никак не смогу (к этому времени уже смог бы - но зачем давать пищу для невеселых размышлений хорошему человеку, если можно дать ему возможность почувствовать себя незаменимым?).
В общем, к началу 1916 года система начала действовать - двое приехавших из Европы неразговорчивых господ, металлург и монетных дел мастер, наладили на отдаленной асиенде троюродного племянника дома Луиша серийное производство соверенов и долларов, незамедлительно пускавшихся в оборот через бразильские банки. Дом Луиш, самолично убедившийся в серьезности получаемой прибыли, обеспокоил своих добрых знакомых в Мексике - и мы начали работать с мексиканским серебром, почему-то не прошедшим через тамошнюю пробирную палату, впрочем, от этого оно не стало хуже. Все было хорошо - в ноябре 1916 года мы крестили моего первенца, Хуана.
А в июне 1917 года грянул гром - мой связник передал мне приказ консервировать агентурные сети и ждать приказа на возобновление работы. После ночи, проведенной за беседой, в основном, состоявшей из рассказа связного о действительном положении дел в России-матушке, я не мог не признать правоты руководства - но, положа руку на сердце, мне очень хотелось развесить господ кадетов, либералов и прочих эсеров на петербургских фонарях, можно даже без соблюдения строгого армейского порядка, в штатском бардаке, так сказать.