Вскоре все телеги проскочили низину и встали на пологий подъём, что шёл на юг. До Кобринского было ещё часа три хода. И тут шиноби понял, что эти три часа он скучать не будет.
— А как ловко мы его одурачили, — догнав его, начал Кубинский. — Проскочили чудище. Интересно, он на кого-нибудь нападёт?
— Позволю себе смелость усомниться, кальмары обглодали ему ноги, ходить не может он, а вскоре не сможет и стоять, как упадёт — так станет просто пищей для всякой живности болотной, — объяснил попутчику ситуацию юноша.
— Ах вот оно что? — с заметным подтекстом, которому поначалу Свиньин не придал значения, произнёс наставник по актёрскому мастерству. И после замолчал на некоторое время. Даже беглого взгляда молодому человеку было достаточно, чтобы заметить напряжённый мыслительный процесс, который поглотил его нанимателя на целых десять секунд, по истечении которых у Кубинского наконец созрел первый вопрос:
— Так, значит, у зомби были поедены ноги?
— Да, — ответил Ратибор, ещё не понимая, куда клонит его наниматель. — Небезопасно просто так таскаться по болотам, да, видно, зомби этого не знают.
— А раз вы с зомби драться не стали… — продолжал Кубинский, полагая свои рассуждения вполне логичными, — так, значит… так можно и наше соглашение считать недействительным. Как вы полагаете?
Вызов был брошен! И на кону стояло два шекеля. Две монеты, которые Свиньину были нужны и которые он по простоте душевной уже считал своими, вернее, необходимыми ему для выполнения задания. Нет-нет… Как выяснилось, ему ещё нужно было за них побороться.
И вот теперь-то всё встало на свои места. Тут уже юный шиноби понял, что предприниматель желает получить назад свой вексель.
«Ах вот оно в чём дело?!» — и это почему-то немного разозлило молодого человека. Нет, конечно, он понимал — опасность оказалась призрачной, но ведь это выяснил именно он. Он шёл драться с зомби и дрался бы с ним, будь тот в силах. — «Легко же купцы свои договоры готовы отменить, сочтя, что те уже невыгодны им стали!». Шиноби видел, как пялится на него наставник актёрского мастерства, ожидая ответа. Кажется, предприниматель настраивался на его сопротивление и готовил про себя какие-то новые доводы в подтверждение своей правоты, как мастер-шахматист, просчитав возможные ходы оппонента, заранее готовит контригру. Но он оказался не готов к выпаду юного шиноби, который ему заявил:
— Всё дело в том, что в договоре нашем о грозном зомби нет ни слова. Там лишь о вашей безопасности слова, ещё о безопасности товаров. И что я должен те товары вместе с вами доставить в Кобринское. И через сутки вы обещаете мне деньги передать. Два шекеля. И всё, лишь подпись ваша.
— Да? — чуть растерянно спрашивает наставник по актёрскому мастерству. Кажется, все его ходы, что он подготовил, оказались напрасны. — А можно взглянуть на вексель?
Шиноби молча достаёт из кармана армяка бумажку, но… Когда Кубинский протянул руку, чтобы взять вексель, молодой человек тут же убирает от него бумагу: не надо трогать, читайте так, из моих рук. Притом шага Свиньин не замедляет: читайте на ходу. Предприниматель чуть обиженно косится на юношу и читает, а потом вдруг и говорит:
— А, я вижу, вы из этих?
— Из этих? — не понимает шиноби, а сам меж тем прячет вексель в карман. — Из каких из этих?
— Да, из этих… — продолжает Кубинский и поясняет: — Из ловкачей, молодых да ранних.
Голосу своему при этом он придавал заметную порцию своего актёрского мастерства и пафоса вселенского разочарования, впрочем, порция та была избыточна, так как мастер малость переигрывал, что замечали даже возницы, с улыбками смотревшие на него и ожидающие продолжения: сейчас барин опять завывать начнёт. Ждём-с. И тот не обманул их ожидания и стал, как говорят актёры, набирать тон:
— Из стреляных, вы, значит, воробьёв, которым палец в клюв не клади, иначе всю руку по самый локоток отклюют. Из тертых калачей вы, что всю жизнь тёрлись не пойми где… Такие калачи, засаленные уже по карманам, неприятные… — он морщится. — Знаете?
— Не знаю, нет, не знаю, — отвечает Свиньин. — Мне калачей таких встречать не приходилось.
— Так что, не отдадите вексель? — на всякий случай уточняет Кубинский, на сей раз тоном вполне человеческим.
— Нет, не отдам. — твёрдо говорит шиноби. — Вас провожу до точки назначения, и там чрез сутки подам бумагу к погашенью, как было оговорено меж нами.