Кубинский вздыхает. Кажется, он понимает, что дело у него не выгорает, но отступается он всего на секунду и, не сделав трёх шагов, он снова оживает, и снова в его глазах вспыхивает огонь.
— Азазель меня дери! Какой же я осёл! — он хлопает себя по лбу. — Я знаю, что вам нужно.
— Знаете? — не очень-то верит ему молодой человек.
— Конечно! — радостно сообщает преподаватель актёрского мастерства и кидается к телеге; и, откинув дерюгу, достаёт из-под неё прямоугольный кусок какой-то непонятной материи глубокого серого цвета и весьма непрезентабельного вида. — Ну? — вопрошает он, развернув материю перед юношей. — Что вы думаете про это? Знаете, что это такое?
— Признаться, затрудняюсь я с ответом, — отвечал Свиньин.
— Вы, наверное, думаете, что это кусок каких-то прессованных фекалий козлолося с нечастыми вкраплениями дохлых тараканов и крысиного помёта! — со знанием дела вещал Кубинский.
— Пока не подсказали вы, я так совсем не думал. Теперь мне стало это очевидно.
— А вот и нет! — уверенно продолжил предприниматель. — Это вам никакой не прессованный мусор, это… Это новые технологии… Новейшие даже… Это наглядный пример сочетания новых технологий и редчайших экологических продуктов. Вот, попробуйте, — он протягивает Ратибору эту ткань, — попробуйте… Ради Бога… — тут Кубинский выказывает нетерпение. — Да снимите вы свою перчатку! Что вы как какой-то чистокровный! Снимите и потрогайте, ощутите фактуру. Ну, давайте… Пробуйте.
Говорил и лез он к шиноби так настойчиво, что тому пришлось снять перчатку и прикоснуться к материи.
— Чувствуете? А, чувствуете? — гордился своими изделиями преподаватель актёрского мастерства. — Ну, какие ощущения?
— Ткань, безусловно, мягкая, — заметил Ратибор и надел перчатку.
— А… безусловно! — обрадовался Кубинский и поднял указательный палец вверх. — То-то и оно, что безусловно. Это шедевр новых технологий и настоящий экологический триумф! И всё потому, что эта великолепная, недавно разработанная ткань содержит пух неполовозрелого горного пингвина.
— Горного кого? — удивился шиноби.
— Горного пингвина. Ну а как же? Его, его подлеца! Его! — смеётся предприниматель и снова суёт под нос юному шиноби странную материю. — Чувствуете?
— А что это вообще такое? — спрашивает юноша, снова трогая материал, но на сей раз через перчатку. — Ну, я не про ткань, а про сам предмет.
— Это? — улыбается Кубинский. — Это моя гордость, это новейшая разработка: половик придверный. И благодаря содержанию пуха неполовозрелого горного пингвина этот половик может впитать в себя сто двадцать процентов влаги, — торговец явно гордился собой и своим половиком. — Вот так-то.
— Простите? — шиноби был, признаться, ошарашен подобными цифрами. Он даже позабыл про свой фирменный стиль речи. — Сто двадцать процентов? — а потом ещё и уточнил: — А сто двадцать процентов от чего?
— Говорю же вам, от влаги! — отвечал ему Кубинский. — И добавил победно: — От влаги. Понимаете?
Сначала юноша ничего не понимал… И только лишь выдавил из себя: «М-м», но потом до него доходит. Он понимающе кивает головой: сто двадцать процентов — это не шутка.
И чувствуя, что фрукт почти созрел, продавец половиков делает попутчику предложение:
— И раз уж мы подружились, я готов, — он снова поднимает палец кверху. — Я готов понести убытки ради нашего знакомства и отдать вам некоторое количество этих чудесных половиков в обмен на вексель, что я передал вам ранее…
— Половики? На вексель? — в некоторой растерянности переспросил молодой человек.
— И не благодарите! — улыбается Кубинский.
— Пока я вас и не благодарил. И, признаться, мне заводить придверный коврик рано, ведь нет пока что дома у меня. И коврик этот славный мне даже… просто… некуда приткнуть.
— Да, я понял, — не отчаивался торговец. Он эти возражения попутчика пропустил мимо ушей. — Я эти половики отдаю оптом по пять агор, а вам, как товарищу по путешествию, отдам по четыре. Итого выходит… итого выходит… — он напряжённо считал в уме и наконец разродился: — Пятьдесят половиков! В общем, я готов вам отдать два тюка половиков прямо сейчас. Забирайте!
— Что? — Свиньин был не готов получать товар.
— А о доставке ваших половиков до Кобринского не переживайте — договоримся, — обещал юноше Кубинский, что называется, от широты души; он махнул рукой залихватски: — Азазель с вами, возьму с вас полцены, всё равно у меня телеги туда идут, вот только придётся мне попросить с вас наличные за транспортировку вперёд! Сразу! Здесь! Возьму один шекель, согласитесь, что это весьма по-человечески, — он взглянул на Свиньина и, не замечая удивления того, хлопнул шиноби по плечу. — А я сразу понял, что вы ловкач. Едва увидал вас и подумал… — преподаватель актёрского мастерства ткнул в юношу пальцем, — вот он, акула свободного рынка! Сразу понял и сказал себе: Яша, смотри за ним в оба, он ещё тот тёртый калач, объегорит и глазом не моргнёт. Так оно, я смотрю, и выходит. В общем, гоните мне мой вексель, приятель…